311. Этот... шрам

Луна посылала потоки белого света на землю внизу, создавая атмосферу одновременно безжалостного холода и трепетной нежности. Вид становился таким красивым, что перехватывало дыхание. Сюэмэй выглядела очень впечатляюще, стоя в дверях духовного пристанища. На ней было широкое шэньи, но округлости её тела по-прежнему угадывались под тканью. Она была прекрасна. Её голос был мягким, но при этом хриплым, от чего у Бай Сяочуня замерло сердце… Последний раз, как бы он ни пытался заставить её выйти из пещеры бессмертного, она оставалась внутри. Видя, что в этот раз она сразу же вышла, он улыбнулся.

— В прошлый раз ты отказалась меня видеть. В этот раз тебе некуда деваться.

То, как фамильярно он к ней обращался, даже не потрудившись обратиться к ней уважительно, заставило её многозначительно посмотреть на него со странным светом, промелькнувшим в глазах. Хотя на ней была маска и увидеть её лицо было невозможно, но что-то в ней сейчас казалось очень слабым.

— Большое спасибо за проявленную доброту и спасение моей жизни, кровавое дитя. Когда вы приходили к моей пещере бессмертного в прошлый раз, я была ранена и только что проиграла в сражении за место кровавого дитя. Я была очень расстроена и не могла встретиться с вами. Прошу меня простить.

При этом она соединила руки и низко поклонилась. Её рукав немного задрался, обнажая шрам на руке, который явно был получен довольно давно. Когда она наклонилась, то некоторые из её округлостей стали ещё заметнее, взгляд Бай Сяочуня невольно притянулся к ним. Бай Сяочунь прочистил горло и спросил:

— Почему ты так вежливо разговариваешь со мной, мася? Сними маску, чтобы я мог тебя видеть.

В его сердце накопилось предвкушение, он сделал шаг к двери. Глаза Сюэмэй широко распахнулись. Она и подумать не могла, что Бай Сяочунь скажет что-то подобное и попробует приблизиться к ней. Даже не задумываясь, она начала отступать назад. Неожиданно её колени ослабли, и она покачнулась. Гневно сверкнув глазами, она сказала:

— Кровавое дитя, прошу, ведите себя прилично. Вы проявили великую доброту, спасая мою жизнь, но это не даёт вам право неуважительно ко мне относиться! Я Сюэмэй, а не какая-то там «мася».

— Кончай нести чушь! — сказал Бай Сяочунь, начиная раздражаться. Он сделал ещё один шаг вперёд, а потом использовал силу основы культивации, чтобы броситься вперёд с невероятной скоростью, будто вспышка. Через миг он уже был напротив Сюэмэй.

В любое другое время основы культивации Сюэмэй хватило бы, чтобы оказать ему сопротивление. Но она по-прежнему восстанавливалась от очень тяжёлого ранения, поэтому не располагала достаточным количеством сил. В мгновение ока он протянул руку, схватил маску и сдёрнул её. Когда маска спала с её лица, то чёрные волосы водопадом начали спадать вниз. Бай Сяочунь отбросил маску и увидел её серое лицо поразительной холодной красоты. Очевидно, что она была в гневе, но при этом так слаба, что гнев пылал не так ярко, как мог бы. Хотя её красота и не могла потрясти до глубины души, но её правильные черты ставили её на одну ступень по красоте с Сун Цзюньвань. Однако это была совсем не Ду Линфэй!

Сюэмэй попятилась. Её лицо было бледным, а волосы в беспорядке. Она даже дрожала. С холодом в глазах она указала пальцем на Бай Сяочуня и спросила:

— Что это ты делаешь, Черногроб?!

Из-за её общей слабости холод в её глазах больше казался обидой от унижения. Когда Бай Сяочунь увидел её лицо, то выражение на его собственном лице сильно изменилось, и вокруг него вспыхнула убийственная аура. Его глаза тут же налились кровью.

— Если ты не моя мася, — сказал он, — тогда кто же ты?!

Его голова шла кругом от изумления и переживаний. Выражение лица Сюэмэй стало неимоверно ледяным и разгневанным. Казалось, что она с трудом может поверить в то, как себя ведёт Бай Сяочунь. Она решила выйти к нему, чтобы поблагодарить за спасение её жизни. Но неожиданно он сорвал с неё маску и начал говорить сумасшедшие вещи. Она снова попятилась, в её глазах появилась свирепость.

— Ты что, спятил, Черногроб? Я скажу это ещё раз. Я не твоя мася! Я Сюэмэй!

— Ты не Сюэмэй!

Чувства и мысли Бай Сяочуня пришли в полный беспорядок, он и правда ощущал, что сходит с ума. Пока он смотрел на лицо Сюэмэй, он вспоминал всё произошедшее в Кровавом Предке. В прошлый раз, когда маска спала, под ней оказалось совсем другое лицо!

— Почему ты думаешь, что я не Сюэмэй? О чём ты вообще?

Сюэмэй продолжала нервно пятиться. Она неожиданно ощутила, что сейчас Бай Сяочунь очень и очень опасен, словно молния, готовая ударить.

— Кто ты? — закричал Бай Сяочунь на отступающую Сюэмэй. — Почему ты выдаёшь себя за Сюэмэй? Где настоящая Сюэмэй?

Ему были нужны ответы. Он не мог принять ситуацию, в которой ему пришлось бы уйти, не получив их. Рванув вперёд, он пролетел разделяющее их расстояние и попытался схватить Сюэмэй за локоть. Однако в это мгновение вдруг раздался лёгкий кашель, наполнивший духовное пристанище. В ушах Бай Сяочуня этот кашель прозвучал как раскаты грома. Он покачнулся, а Сюэмэй смогла отскочить так, чтобы рука, протянутая к ней, не смогла её достать. Она быстро произвела жест заклятия двумя руками, и перед ней тут же появился мерцающий образ сливового цветка. Теперь от неё лучилось колючее намерение убивать, её разум переполнился яростью по отношению к Бай Сяочуню.

Бай Сяочунь начал неистово трясти головой, но грохот в ушах не проходил. С бледным лицом он застыл на месте и посмотрел на мужчину средних лет, который шёл к ним из соседнего помещения за спиной Сюэмэй. У него были строгие черты лица, и он выглядел опасно, словно обнажённый меч. Потрясающее давление начало распространяться от него во все стороны. Оно сковало Бай Сяочуня так, что тот не мог даже сдвинуться с места.

— Патриарх Беспредельный! — сказал Бай Сяочунь, его зрачки сузились. В любое другое время он бы дрожал в страхе перед лицом давления патриарха зарождения души, но сейчас ему было всё равно. На лице патриарха Беспредельного виднелось очень серьёзное выражение, когда он подошёл к Сюэмэй и положил руку ей на плечо, успокаивая. Сюэмэй это не особо понравилось, но она не смела ослушаться отца, поэтому лишь пылала убийственной аурой.

— Отец, — поприветствовала она его. Успокаивая кровь и ци, она развеяла кроваво-красный цветок сливы.

— Патриарх Беспредельный, посмотрите на свою дочь! — сказал Бай Сяочунь, с вызовом взирая на него. — Это не Сюэмэй!

Очевидно, что, несмотря на всё давление, обрушившееся на него, он был в ярости и не желал отступать. Патриарх Беспредельный холодно посмотрел на Бай Сяочуня, но ничего не ответил. Однако чем больше он молчал, тем сильнее становилось давление. Бай Сяочунь начал дрожать, пока наконец не издал рык, заставляя потоки кровавой ци заклубиться вокруг себя. Это была кровавая ци Кровавого Предка, а когда она перемешивалась с кровавой ци самого Бай Сяочуня, то энергия становилась ещё мощнее. Мощь всё нарастала, пока не достигла уровня, схожего с мощью давления патриарха Беспредельного. Сердце Сюэмэй дрогнуло, и она посмотрела на Бай Сяочуня, а потом на отца. В глазах её отца был странный огонёк, который она узнала. Такой блеск появлялся только тогда, когда он смотрел на кого-то очень важного.

— У меня есть только одна дочь, и это она! — патриарх Беспредельный махнул рукавом, заставляя энергию рассеяться. В ответ на слова патриарха Беспредельного от лица Бай Сяочуня отхлынула вся кровь. Однако он не желал сдаваться и сказал:

— Я видел лицо Сюэмэй в полости сердца, и оно выглядело иначе!

— Внимательно посмотри на лицо моей дочери, — ответил патриарх Беспредельный. Хотя он говорил спокойно, но по его тону можно было понять, что он не потерпит возражений. Его голос, словно гром, раздался в голове Бай Сяочуня.

С дрожащим сердцем Бай Сяочунь глубоко вздохнул и присмотрелся к Сюэмэй. Потом он снова посмотрел на патриарха Беспредельного. Наконец, он сделал несколько шагов назад, на его лице отразилось замешательство. Черты лица Сюэмэй и патриарха Беспредельного оказались очень похожими. Скорее всего, даже смертные смогли бы легко заметить сходство, не говоря уже о культиваторах, обладающие намного более чутким восприятием. Очевидно, что это были отец и дочь! Замешательство Бай Сяочуня усилилось. Он вспомнил лицо Ду Линфэй и сравнил с лицом патриарха Беспредельного, осознавая, что между ними нет совершенно никакого сходства.

— Тогда кого же я видел в полости сердца?

Он снова, шатаясь, попятился, словно его только что ударили. Смятение в его взгляде стало ещё отчётливее. Он просто не мог поверить в то, как всё обернулось. Неожиданно он стал сомневаться: что, если память изменяет ему… Если женщина перед ним и правда Сюэмэй, тогда как он мог видеть Ду Линфэй в полости сердца? Кто же такая Ду Линфэй?

Бай Сяочунь с горечью вспомнил всё, что произошло во время испытания огнём на место кровавого дитя. Постепенно он начал дрожать, обдумывая события в Кровавой Пустоши. Прямо перед телепортацией он хорошо помнил, что на руке Сюэмэй была рана, а кровь стекала из-под её маски. Очевидно, что она была ранена. Однако когда они оказались в туннеле, рана Сюэмэй исчезла, а на лице не было крови. Все её ранения исцелились! Тогда он решил, что она использовала какую-то специальную технику, чтобы восстановиться, и не обратил на это особого внимания. Но теперь он осознал, что за этим всем скрывалось нечто очень странное.

С сильно бьющимся сердцем он посмотрел на руку Сюэмэй, а потом задрожал. Прямо там, на её руке, виднелся шрам, который мог увидеть каждый. Вид этого шрама вызвал в душе Бай Сяочуня целую бурю изумления. В это время лицо патриарха Беспредельного стало мрачным, и он медленно проговорил:

— Значит, похоже, что ты видел того загадочного человека…