229. Имя Чумного Дьявола прогремело на всю округу

Воя, Сюй Сяошань взлетел в воздух и врезался в кровавое дитя Ветрогора. Бай Сяочунь воспользовался моментом, чтобы сбежать, хотя к этому времени он уже начинал немного злиться.

— Ветрогор, — воскликнул он, — прежде чем я начал перегонку, я предупредил, что могут возникнуть проблемы. И ты лично сказал, чтобы я ни о чём не волновался! А сейчас что ты делаешь? Хоть ты и кровавое дитя, но не думай, что Черногроб тебя испугался!

На самом деле он очень нервничал, но делал вид, что просто зол и специально излучал убийственную ауру. В то же время он поднял вверх руку с пилюлей в бутылочке.

— Это пилюля Создания Зомби Обращённой Крови четвёртого ранга, которую ты просил меня изготовить!

Отбиваясь от Сюй Сяошаня, кровавое дитя Ветрогор посмотрел на Бай Сяочуня и с трудом подавил в себе ярость. Он ведь на самом деле говорил, что Черногробу не нужно ни о чём волноваться. Хотя он не мог вообразить, что в итоге получит такую жуткую ситуацию, но он был кровавым дитя и мог себе позволить проигнорировать подобное. Через мгновение его гнев улетучился и он широко улыбнулся, прищуриваясь.

— Я немного поспешил, — сказал он. — Это всё не страшно. Если духовное лекарство удалось, то я выполню своё обещание.

Проигнорировав скрытую в этих словах угрозу, Бай Сяочунь перекинул бутылочку с пилюлей Ветрогору. Тот схватил её, открыл и тут же взволновался. На его лице появилась радость. Хотя Вершина Трупов пребывала в хаосе, что немного выводило из себя, но удачно изготовленная пилюля перевешивала все незначительные проблемы.

— Премного благодарен, — сказал он с улыбкой. Потом в его глазах промелькнул холодный свет, и он умчался в сторону Вершины Предков, где решил посоветоваться с высшими старейшинами о способе разрешения ситуации на Вершине Трупов.

Бай Сяочунь проводил кровавое дитя глазами и в душе холодно посмеялся над отсутствием у того здравого смысла. Несмотря на то, что Бай Сяочунь помог ему с лекарством, холод в глазах того только что был слишком очевиден.

«Хм! — подумал он. — Повезло, что помимо того, что я такой честный, я ещё и очень умный. Если он не использует эту пилюлю Создания Зомби Обращённой Крови, то это не имеет значения. Но если он воспользуется ей, то я смогу командовать его улучшенным зомби!»

Бай Сяочунь чувствовал сильную гордость за себя. Одним щелчком пальцев он обратил кровавое дитя Вершины Трупов в пепел. Выпятив подбородок, он оглядел толпу. Культиваторы с других гор задрожали, когда почувствовали на себе его взгляд. Они тут же попятились и уважительно соединили руки, кланяясь ему. Теперь все боялись Черногроба. Его техники перегонки лекарств уже давно превзошли любые божественные способности. Он мог разделаться с врагами, даже не прикасаясь к ним…

«Ай, точно. Выдающиеся люди всегда попадают в центр внимания, куда бы они не пошли. Сплошная головная боль».

Несмотря на то, что он очень гордился собой, в душе он вздохнул. Неожиданно он обнаружил, что смотрит в глаза Сун Цзюньвань. У него по спине побежали мурашки, когда он увидел, с какой холодной улыбкой она взирает на него.

— Эм… Привет, большая сестрёнка Сун…

Её глаза широко распахнулись.

— Что, теперь снова зовёшь меня «большая сестрёнка»?

Холодно хмыкнув, она развернулась и отправилась обратно на Среднюю Вершину. Все вокруг обменялись неловкими взглядами и начали расходиться.

Вскоре Бай Сяочунь остался в одиночестве парить над землёй. Он начинал беспокоиться. Сун Цзюньвань явно хотела продемонстрировать ему свой холодный взгляд. Неожиданно он задался вопросом, к какой хитрой тактике она прибегнет на этот раз в своём желании помучить его. Он вздохнул. Однако теперь у него не было выбора, как только вернуться на Среднюю Вершину. Он постарался незамеченным проскользнуть в свою пещеру бессмертного, где тихо уселся и начал переживать.

«Что же мне делать?.. Эта Сун Цзюньвань точно знает, как затаить обиду! Всё, что я сделал — это просто отлучился с горы ненадолго, ведь так?..» Потирая лоб, он продолжал думать, как заставить её сменить гнев на милость. Он провёл несколько дней, размышляя об этом.

Бедствие с галлюцинациями на Вершине Трупов разрешилось так же быстро, как и возникло. Когда культиваторы там стали приходить в себя, то они с недоумением заозирались. А потом начали припоминать обо всём, что творили, пока были не в себе. Тут же поднялись гневные крики:

— Черногроб! Мы враги навеки!

— Мать твою! Черногроб! Я тебя убью!

Особенно разъярились старейшины кровавого круга. Все они сразу же уединились для медитации. Главный старейшина, придя в себя, запрокинул голову и надрывно взвыл. С тех пор никто не смел в его присутствии произносить слово «орёл». Он тоже решил уйти в уединённую медитацию.

Однако всплыли и более серьёзные случаи. Например, один юноша считал, что он труп и пытался превратить себя в зомби. Когда он очнулся, то душераздирающе закричал, его крики были слышны на всю округу. Многие из культиваторов хотели убить Черногроба, но никто не смел пойти на Среднюю Вершину. Им оставалось только скрипеть зубами. В то же время прозвище Черногроба — Чумный Дьявол гремело на всю секту. В результате слава Чумного Дьявола распространилась повсеместно…

Когда Бай Сяочунь прознал про это, то в действительности растрогался. Он лишь сильнее убедился, что культиваторы в секте Кровавого Потока жестоки и нетерпеливы, но при этом был очень признателен за то, как к нему относилось руководство. Каждый раз, когда по его вине возникали большие проблемы, ему никогда не приходилось разбираться с последствиями. Что же касалось Сун Цзюньвань, то у него наконец появилась идея, как разрешить ситуацию с ней.

«Единственный выход — это сделать ей подарок…» — подумал он, вздыхая.

Как следует всё обдумав, он приступил к перегонке определённого лекарства. Через несколько дней у него получилась одна зелёная пилюля, которую он положил в розовую бутылочку для пилюль. Потом он покинул пещеру бессмертного и взволнованно пошёл к верхней части пальца. По дороге все встречные культиваторы Средней Вершины уважительно соединяли руки и приветствовали его. Однако он полностью игнорировал их и шёл вперёд. Конечно, чем холоднее он к ним относился, тем нормальнее это им казалось, и тем спокойнее они себя чувствовали. Если бы он повернулся и улыбнулся им, то у них бы волосы встали дыбом.

Вскоре Бай Сяочунь дошёл до кровавого озера Сун Цзюньвань. Пройдя по дорожке и попав за кровавый водопад, он соединил руки и поклонился.

— Черногроб просит аудиенции у большой сестрёнки Сун.

Четверо служителей перед дверью переглянулись между собой, а потом один из них зашёл внутрь, чтобы доложить. Другой поспешил к Бай Сяочуню, чтобы услужить ему, если что-то было нужно. К этому моменту по секте ходило множество разнообразных слухов об их отношениях с Сун Цзюньвань. Однако никто не хотел обидеть Черногроба и попасть к нему в немилость.

Бай Сяочунь прождал два часа, за которые в его душе накопились злость и беспокойство. Только с наступлением вечера Сун Цзюньвань наконец согласилась принять его. Дверь медленно отворилась и Бай Сяочунь вошёл внутрь, стараясь выглядеть как можно холоднее и сдержаннее. Как только он вошёл, посмотрел в огромный горячий источник посреди комнаты, но Сун Цзюньвань там не было. Вместо этого она сидела за столом в соседнем зале, смотря на Бай Сяочуня без всяких эмоций. Очевидно, что она злилась.

— Разве ты не говорил, что никогда не вернёшься? — холодно спросила она. — Но вот он ты, снова здесь. Что ты забыл в моей пещере бессмертного?

На ней было длинное пурпурное платье, а её волосы были красиво собраны и заколоты шпилькой с фениксом. На одеждах выделялись вышитые чёрные узоры, придавая общему виду старейшины особое достоинство. Едва заметные капельки воды на её жемчужной шее говорили о том, что она только что искупалась. В общем и целом, любому мужчине смотрящему на неё в таком виде, было бы очень сложно сдержать порыв наброситься на неё прямо там. Бай Сяочунь поморгал, потом выпятил грудь и взмахнул рукавом. С холодным выражением на лице он нахмурился и заявил:

— Довольно!

Глаза Сун Цзюньвань широко распахнулись. Она никогда не могла бы подумать, что Черногроб заговорит с ней в таком тоне. Дрожа от ярости, она стукнула рукой по подлокотнику своего кресла. Однако так она выглядела ещё более привлекательной… Казалось, что ещё чуть-чуть и она взорвётся. Её глаза были ледяными, она уже хотела обругать его, когда Бай Сяочунь холодно хмыкнул и взмахнул рукой, пересылая ей по воздуху бутылочку с пилюлей. Её ярость ни капли не утихла. Холодно засмеявшись, она махнула рукой и бутылочка разбилась, а лекарственная пилюля взлетела в воздух. Бай Сяочунь спокойно посмотрел ей в глаза, когда пилюля приземлилась и покатилась по полу в сторону. Медленно в его глазах проявилось сожаление.

— Я, Черногроб, вернулся только по одной причине — отдать тебе эту бутылочку с пилюлей. Я полностью разорён. Все лекарственные растения, что дал мне патриарх, ушли на то, чтобы изготовить пилюли для секты. Из-за этого мне пришлось отправиться на Вершину Трупов, чтобы перегонять лекарства для Ветрогора. Только тогда у меня появилась возможность достать достаточно растений, чтобы сделать одну эту пилюлю. Это особое духовное лекарство, которое я изготовил только для того, чтобы отдать особому человеку. Лекарство я отдал, можно уходить. С этих пор вы — главная старейшина, а я — Черногроб!

В его голосе звучала горечь и боль, словно разбилась не бутылочка для лекарств, а его сердце, а упавшая пилюля обратила все его чувства в прах. Сложив руки, он низко поклонился, потом повернулся и с одиноким и покинутым видом направился к двери.

Сун Цзюньвань удивлённо наблюдала за ним. Она ожидала, что Черногроб придёт и будет заискивающе подлизываться, чтобы вымолить прощение. На самом деле она заставила его так долго ждать за дверью не только потому, что хотела принять ванну и одеться, но и чтобы он хорошенько осознал: хотя он нравится патриархам, для неё это не играет никакой роли. На Средней Вершине она была главной старейшиной — вовсе не тем человеком, которому можно так нахально не подчиниться. К её удивлению, однако, он начал с того, что упрекнул её. Учитывая её гордость и высокое положение, она конечно же рассердилась. Когда он перекинул ей бутылочку с пилюлей, то она вспылила и разбила бутылочку. Конечно, она заметила, как пилюля выскочила и укатилась в сторону. Но как она могла предвидеть, что он скажет дальше? Сун Цзюньвань посмотрела вниз на пилюлю, потом на холодно выходящего из пещеры Бай Сяочуня. По какой-то причине она вдруг почувствовала в душе такую пустоту, которую никогда не ощущала прежде.

— Постой! — вырвалось у неё.

Бай Сяочунь остановился, потом повернулся и спокойно сложил руки в формальном жесте уважения.

— У вас есть для меня приказания, главная старейшина?

Его слова были очень вежливыми, в них не проглядывало ни следа страсти или эмоций. А выражение его лица было холодным и мрачным, словно он перечеркнул воспоминания и похоронил их глубоко в своём сердце. К тому же он обратился к ней «главная старейшина», а не «большая сестрёнка Сун», что тоже о многом говорило.

— Ты…

Её лицо посерело и по какой-то причине в её душе творилась полная неразбериха.

— Если у вас ничего срочного, то я пойду.

С каменным лицом Бай Сяочунь развернулся и вышел из пещеры бессмертного. Только на некотором удалении от верхней части пальца он наконец испустил долгий вздох. Его сердце до сих пор быстро стучало.

«Это должно сработать… — думал он. — Если нет, то я больше не знаю, что можно сделать». Он обеспокоенно поспешил обратно в свою пещеру бессмертного, вздыхая про себя, насколько раздражающими могут быть женщины, особенно те, что наделены властью.