Глава 9 — Кит, Паганини, борцы

— Если Мафую не нравится играть на гитаре — почему она всё равно на ней играет?

Чиаки подключила свой плеер к маленьким колонкам и слушала «Английские сюиты»[✱]Иоганн Себастьян Бах. Она задала этот вопрос, отбивая пальцами на коленках ритм мелодии.

— Она так хорошо играет на фортепиано. Даже если Мафую и играет на гитаре, то только произведения для фортепиано, разве не так?

— Ну, может это не всё, что она умеет играть на гитаре.

Кагуразака-сэмпай разложила на бетонном полу кучу нот и, внимательно изучая их, одновременно отвечала Чиаки.

Так как кружок изучения народной музыки — неофициальный, они проводили свои занятия в основном на крыше. Возможно для того, чтобы сманить меня в свою банду, сэмпай каждый день просит меня приходить на крышу после школы. В этот раз у нас было «общее собрание», поэтому Чиаки тоже присутствовала.

— Ну и что ты думаешь, послушав альбомы Мафую?

Вчера — это был пятый день с тех пор, как я начал учиться играть под руководством сэмпай — она сказала мне:

— Собери все произведения, которые сыграла Мафую, и ноты для них, и принеси завтра в школу. Так как ты живешь с музыкальным критиком, дома у тебя должна быть полная коллекция, правильно?

У меня дома есть ноты и альбомы, но найти их — совсем другое дело. Я рылся в запущенной библиотеке Тэцуро почти всю ночь, из-за чего едва не опоздал утром в школу. Cэмпай выглядела довольной, когда просматривала ноты, что я принес. К тому же, она одновременно прослушивала эти композиции в исполнении Мафую.

— Мафую играет в основном Баха. Но даже так, она ни за что не сможет сыграть фугу на гитаре. Это технически невозможно, ведь так?

— Наверное, — я кивнул.

«Фуга» происходит от итальянского «убегать». Этот стиль композиции зародился во времена начала формирования современного понимания музыки — эре барокко — и был доведен до совершенства Бахом. Разные голоса фуги вступают в разное время, будто бегая друг за другом — поэтому некоторые называют её «убегающей мелодией».

Это означает — ведь на гитаре можно играть только одну мелодию — что воспроизвести фугу на гитаре невероятно сложно.

— Поэтому, если ты бросишь ей вызов, тебе придется сражаться с помощью фуги…

— Понятно… Э? Что ты сказала?

Я перестал перебирать струны бас-гитары.

— И для этого надо было проводить это ваше «общее собрание»?

— А для чего ты думал, оно было? — удивленно спросила сэмпай. — Молодой человек, я думаю тебе пора уже осознать, что разница в твоём умении играть и в мастерстве Эбисавы Мафую такая же, как разница между белым муравьём и голубым китом. Победы не видать, если мы не выработаем четкую стратегию.

— Да знаю я, но, пожалуйста, полегче с аналогиями, хорошо?

— Тогда как насчёт яблока и Земли? — вставила Чиаки.

— Это ещё хуже!

— Однако ты не сможешь переиграть её Баха. Не будет ни малейшего шанса победить, если ты выберешь его произведение, — продолжила тему сэмпай.

— Эй, секундочку, я буду играть классическую музыку?

Cэмпай оторвала взгляд от нот — сейчас она выглядела ещё более удивленной.

— Ну, конечно? Как же ещё ты планируешь «проучить её»?

— М-м-м, ну… — честно говоря, до этого момента я еще не думал об этом. — У меня не было какого-то конкретного произведения, но я хотел сыграть что-то такое из рока, что бы это поразило её.

— Ты считаешь, что человек, обладающий такой безупречной техникой игры на гитаре, в данных обстоятельствах будет потрясен твоей песней? Во-первых, я окажусь в невыгодном положении — может ты забыл, но я собираюсь пригласить Эбисаву Мафую в мой кружок изучения народной музыки в как товарища. А это значит, что я хочу видеть её членом группы.

— Э?

— А дальше?

— В общем, мы должны будем играть произведения вместе с Эбисавой, так? — перевернув ноты на полу, Чиаки продолжила: — А значит, это должны быть вещи, которые Эбисава знает.

Кагуразака-сэмпай ласково потрепала Чиаки по голове. Ага, вот, значит, почему мы будем играть фугу. Вещи, которые обожает Мафую, но не может сыграть одна.

Значит, моя бас-гитара была так скрупулёзно модифицирована, чтобы соответствовать тембру гитары Мафую? Она это подразумевает? Но постойте… Э? Это означает, что моё вступление в кружок тоже входило в план сэмпай? Она навоображала невесть чего, и делает расчеты, исходя их этого? Хотя я сам виноват, что не сказал ей чётко, что мне нужен только тот кабинет, и что я не собираюсь вступать в кружок.

— Однако она может не повестись на нашу провокацию, даже если мы с умом выберем одну из фуг Баха… К тому же, даже если мы успешно дойдем до поединка, приобретённые в последнюю минуту навыки молодого человека, скорее всего, не будут дотягивать до её уровня, и всё на том и кончится, — сэмпай прикусила нижнюю губу и отбросила ноты. — Ну, есть ещё один выход — если молодой человек будет тренироваться под моим руководством на протяжении года, но это займет слишком много времени.

Мне не нужны такие тренировки! Просто такое предчувствие, что если я соглашусь на эти тренировки — моя жизнь необратимо изменится.

— Эй, Нао. Разве Мафую не говорила, что исчезнет в июне?

Дослушав Чиаки, я посмотрел на небо и начал вспоминать. Да, Мафую действительно сказала это перед всем классом, когда только-только перевелась. Так как потом она постоянно неприятно себя вела, я совсем позабыл об этом.

Эти слова... что они означают?

Сэмпай снова спросила: «Исчезнет в июне? Кроме этого она ничего не сказала?» Чиаки уперлась пальцем в нижнюю губу и, немного подумав, помотала головой.

— «В июне я исчезну, так что, пожалуйста, забудьте меня». Больше они ничего не добавила. Что это значит? Она хочет перевестись в другую школу? Может, она пойдёт учиться в музыкальную школу по специальной программе?

— Это плохо. — Сэмпай скрестила руки и продолжила: — Если мы добьёмся, чтобы она вступила в кружок, я смогу удержать её здесь, очаровав её своим обаянием. Однако, если она исчезнет до этого, у нас будут проблемы.

— Сэмпай, не забывай про «Закон о защите нравственности» — ты же знаешь, что нельзя вытворять что-нибудь чересчур безумное, да?

— Спокойствие. Я могу добиться этого и без раздевания, так что я не буду нарушать закон.

Почему у тебя такой пылающий взгляд?

— Итак… молодой человек, если у тебя не хватает решимости умереть за мою любовь и революцию… О!

Сэмпай неожиданно выключила свой CD-проигрыватель…

— Что такое?

— Эбисава Мафую на горизонте.

Я посмотрел вниз сквозь забор. Мне удалось разглядеть, как её спина и длинные каштановые волосы исчезают в кабинете старого музыкального здания. Уверен, сэмпай этого не видела — тогда… как она узнала, о Мафую? У неё что, инстинкты как у диких зверей?

Мы пригнулись пониже и немного подождали. Вскоре мы услышали звуки гитары. Э? Что эта за мелодия? Я где-то её уже слышал, но не помню где именно. По стилю, она чуть-чуть напоминает Листа.

— Это Паганини, — сказала сэмпай мне на ухо.

Я вспомнил.

Никколо Паганини — скрипач, которого прозвали дьяволом за его неповторимую технику. Помимо этого, он был выдающимся композитором, но, будучи по натуре недоверчивым, он ненавидел делиться нотами к своим композициям. Поэтому почти все его произведения потеряны.

Концерт для скрипки и каприсы, а также этюды для фортепиано, сочиненные Францем Листом на основе его каприсов — единственные произведения Паганини, сохранившиеся до нашего времени.

То, что играла Мафую — этюд Листа.

Было такое чувство, словно мои кости заскрипят от этих напряженных вибраций, если я продолжу слушать их. Чиаки наморщилась. Какое же раздражающее выступление.

— Понятно… Паганини.

Сэмпай снова что-то бормотала себе под нос. Я обернулся и увидел, что она с серьёзным видом копается в альбомах Мафую. Помимо этого, левой рукой она ворошила ноты. Что происходит?

Наконец сэмпай нашла нужные ноты и альбом.

— Вот они.

— И что в них такого?

— Молодой человек, ты можешь их мне одолжить?

— Ну, я не против…

— Тогда я пошла домой. Мне предстоит сочинить песню.

— Ту самую песню?

— Совершенно точно, молодой человек — Паганини. Мы сделаем точь-в-точь как Паганини. Так мы сможем выиграть.

Лицо сэмпай переполнялось какой-то энергией, но теперь я совсем запутался. Что она имеет в виду? Сэмпай держала в руках вовсе не Паганини.

— Разумеется, единственный человек, способный проучить Бетховена — это Бетховен. Разве не так?

Сэмпай мило подмигнула перед тем, как с нотами и диском в руках зашагать в сторону школьного здания. Она ничуть не изменилась — всё так же говорит то, что никто не понимает. Точь-в-точь, как Паганини?

Как бы я ни старался, до меня не доходило, и я положил бас-гитару обратно на бедро.

— Сэмпай — прямо воплощение радости, — в изумлении пробормотала Чиаки, провожая Кагуразаку Кёко взглядом.

Ну, она всегда в приподнятом настроении.

— Я никогда не думала, что ты настолько понравишься сэмпай.

— Ей нравится Мафую, а не я. Я только мост, соединяющий их.

Чиаки прищурилась и пристально посмотрела на меня, будто была чем-то недовольна.

— Что?..

— М-м-м, ничего.

Внезапно Чиаки встала и села сзади меня, прислонившись своей спиной к моей. От удивления я сдвинулся чуть-чуть вперед, но так как она вжалась в меня ещё сильней, я не мог отодвинуться дальше.

— Она сказала, что мы бойцы, — неожиданно заговорила Чиаки.

— Бойцы?..

— Да. Ты не слышал? Кружок изучения народной музыки — просто прикрытие, чтобы одурачить мир. На самом деле мы революционная армия.

— Неа, не слышал.

Прикрытие, чтобы одурачить мир? Сэмпай и правда умудрилась такое сказать? Я вас умоляю!

— Как там было?.. Она сказала что-то типа шестой интернационал или передовой отряд — как-то так.

Это что, какое-то вводящее в заблуждение студенческое движение из какой-то неизвестной эпохи? И почему шестой? А где пятый?

— Я, честно, не знаю, что из её слов — правда, а что — сказано в шутку.

— Может быть, все её слова — правда? — Чиаки засмеялась. — Но, что если все они — в шутку? Вернее, в её словах невозможно отличить правду от шуток, разве не так?

— А… наверное, можно и так сказать.

— Я ведь травмировала спину на соревновании прошлым летом. Тогда врач сказал, что я никогда больше не смогу заниматься дзюдо.

— Разве это не случилось всего месяц назад?

— М-м-м… Я наврала тебе. Мне показалось, ты будешь сильно переживать — поэтому я тогда решила тебя не расстраивать.

Так значит и врач соврал? Увидев, что после травмы с ней все было в порядке, у меня как будто камень с сердца упал. Только теперь я понимаю, каким был тогда идиотом.

— Я просто оказалась подавлена, понимаешь? Всё было написано на твоём лице — ты думал, моя травма очень серьёзная. Я не могла заставить себя сказать, что на самом деле это случилось очень давно.

— Я… никогда не думал, что это что-то серьёзное.

— Нет, думал.

Чиаки ударила своим затылком по моему.

— Не встреть я Кагуразаку-сэмпай, то могла так никогда тебе и не рассказать.

Она смогла бросить дзюдо, потому что теперь у неё есть барабаны — она это хочет сказать? Но разве Чиаки на самом деле такая сентиментальная?

— Тогда я часто сбегала из дома посреди ночи и одна бродила возле станции. Много кто подходил ко мне в поисках неприятностей. Меня принимали за парня, и плюс к тому из-за травмы спины я не могла полностью использовать свою силу — на самом деле я была очень слабой. Но я всё равно могла с ними справиться, если их было не больше трёх.

Не надо ввязываться в такие переделки!

— Они гнались за мной, и я забежала в подвал какого-то здания. Это оказался клуб — и именно там сэмпай их и задержала. Она такая крутая — она принесла им напитки и попросила оплатить вход.

И это круто?..

— Правда, она и меня попросила заплатить за вход.

— Как я и думал.

— У меня с собой было мало денег, так что пришлось расплачиваться своим телом.

Я хотел над этим пошутить, но, в итоге, не решился.

— Так что за бойцы-то?

Это слово ассоциируется с пехотинцами из фильмов.

— Ах да, сэмпай сказала, чтобы начать революцию, ей нужно хотя бы ещё три человека. Председатель, казначей и, по-моему, что-то типа главнокомандующего армией. Если к нам присоединится Нао, остаётся только Эбисава.

— Постой, я ещё не вступил в кружок, слышишь?

Вдруг, я перестал ощущать спину Чиаки. Я упал на бетонный пол, приложившись об него головой. Боль отдала даже в зубы.

— Угх…

Открыв глаза, я увидел, как перевернутое лицо Чиаки приближается к моему. Я взволновано сглотнул.

— Разве есть причина, которая мешает присоединиться к нам? И бас-гитару ты уже купил.

— Это потому что…

Чиаки обеими руками схватила мою голову. Я не мог двигаться, даже если бы мне захотелось.

— Это ради Эбисавы?

Ради Эбисавы — причина была немного другой, нежели подразумевали эти слова, но я всё равно кивнул.

— Почему? Почему ты так много делаешь ради неё? У тебя ведь вечно не хватало мотивации, разве не так? К тому же, ты в последнее время тренируешься без передышки, да и твоя техника улучшается. Знаешь, ты меня очень удивил.

Я бы не нашелся с ответом, если бы она переспросила меня. «Это чтобы отвоевать свою личную репетиционную комнату», — как ни крути, звучит как отмазка.

Если я хочу только спокойно слушать после школы музыку, для этого наверняка есть варианты попроще.

Тогда, может, ради репутации рока? Или моей гордости? Как ни пытался я объяснить, что-то не давало мне покоя. Но я должен бросить ей вызов, во что бы то ни стало.

Я ненадолго задумался. Чиаки отпустила мою голову и встала.

— Откуда вы с Эбисавой друг друга знаете? — спросила Чиаки, снова облокотившись о мою спину.

— Почему ты хочешь это знать?

Было трудно объяснить, что произошло в тот день, и поэтому у меня не было желания разговаривать на эту тему.

— Я только что рассказала, как познакомилась с сэмпай, так что теперь твоя очередь.

Я не мог придумать, как уклониться от темы, да и Чиаки начала биться затылком об мою голову. Прокручивая в памяти события того дня, я начал рассказывать ей, как всё было. О магазине на краю света, полном мусора, и о том, как Мафую в одиночестве играла сонату для фортепиано.

Я не упомянул только одного — что мусор издавал звуки оркестра.

Она, скорее всего, не поверила бы мне, и я решил, что будет лучше умолчать об этом.

— Похоже, довольно интересное место. Я тоже хочу туда съездить.

— Нет. Оно ни капельки не интересное.

Груды мусора походили на постепенно гниющие скелеты, оставшиеся после какой-то войны, посреди всего этого находилось фортепиано. Вокруг стояла гробовая тишина — для этого места наступил конец света. И Мафую, наверное, единственный человек, способный вернуть жизнь этому месту.

Я в очередной раз попытался вспомнить мелодию сонаты для фортепиано, которую в тот день играла Мафую. Она состояла из последовательности арпеджио, словно поверхность волнующегося моря. Это Дебюсси?.. Нет, стойте — наверное, Прокофьев? Я по-прежнему никак не мог вспомнить название того произведения.

Кроме того, было такое чувство, что это нечто, чего я не мог коснуться. Мафую ведь тогда сказала, чтобы я стёр эту мелодию из памяти.

Значит, она должна быть ключом. Для Мафую, эта мелодия ведёт к одному из её секретов.

Только сейчас я понял, что совсем не понимаю её.

— В любом случае…

Внезапный голос Чиаки вернул меня обратно в реальность.

Я и не заметил, как Чиаки уже сидела передо мной на корточках и пристально глядела на меня.

— Ты сильно переживаешь за Мафую, да?

— Хм-м… м-м-м? — расплывчато ответил я. — Что? Я не понимаю, о чём ты.

— Уже поздно прикидываться дурачком.

Чиаки едва заметно улыбнулась и, слегка ткнула мне в лоб. Затем она встала.

— Ладно, я тоже пойду домой. Думала спросить, нужно ли помочь тебе освоить гитару, но, наверное, это не важно.

Чиаки ушла, даже не оглянувшись. Я остался один на широкой пустой крыше, и лишь одинокая мелодия Мафую доносилась снизу.

Почему у всех окружающих меня девчонок такой трудный характер? Я помотал головой и снова поднял бас-гитару.

Почему-то мне вспомнилось, как Мафую ворвалась на крышу. Настроив инструмент, я приступил к занятиям.

На следующий день, когда Мафую пришла в классный кабинет, она достала из своей сумки квадратный светло-серый предмет и протянула его мне. Достаточно аккуратно завернут. Что же это могло быть?

— Вот…

— Э? Что?

Она сунула предмет мне в руки. Я осмотрел его со всех сторон.

— Это, это… была моя вина. Я купила это тебе.

Я не понимал, что происходит. Мафую мне что-то купила? Что ещё за шутки?

— Но ты ни за что не должен открывать его здесь.

Я кивнул, несмотря на то, что в моей голове был сплошной беспорядок. Однако на меня возбуждённо навалились мои одноклассники, совершенно не слушавшие, что им говорят. Один из них выхватил у меня свёрток.

— Что? Подарок от принцессы? Эй-эй, серьёзно?

— Это не диск? Нао, можно открыть?

— Э, а, стойте…

Не успели мы оглянуться, как обёртка была разорвана в клочья. Это был диск. На обложке — отвратительно ухмыляющийся зомби с окровавленным топором в руках. Название — IRON MAIDEN — Killers.

— Я же говорила не открывать! Не надо мне его показывать — он омерзителен!

Мафую отвернулась. По её голосу можно было предположить, что она готова расплакаться.

— Мафую опять сказала, что я омерзителен. Единственный смысл моего существования исчез.

— Не переживай. Она не о тебе говорит.

— Кстати, этот зомби немного похож на тебя, как считаешь?

Мои одноклассники опять принялись нести чушь. Я выхватил у них диск.

— М-м-м… ты купила его только из-за обложки?

Я выбросил обложку, которую нашёл за шкафчиком — и всё благодаря тому, что Мафую опрыскала её средством от насекомых. Стоя ко мне спиной, Мафую кивнула и пробормотала: «Убери её скорей».

Это всего лишь обложка — почему она так переживает из-за неё? Я представил себе Мафую, которой противно от одного только изображения зомби. Потом я представил, как она идет в раздел металла и просматривает кучу дисков, обложки которых разрисованы отнюдь не цветочками, отчаянно пытаясь найти альбом Iron Maiden. Я больше не знал, что сказать ей.

К тому же…

— Что?

Мафую заметила, что я хочу что-то сказать. Она бросила на меня взгляд.

— М-м-м, нет… ничего.

— Говори!

— М-м-м… Может, мне не следует это говорить, так как ты купила его специально для меня, но это их второй альбом. Обложка, которую ты испортила — от первого альбома.

Я не мог её винить за то, что она их перепутала, потому что обложки обоих альбомов очень похожи. Услышав это, она моментально покраснела. Чёрт.

Мафую ударила по парте ладонями и встала.

— Прямо сейчас пойду и куплю его.

— Не надо — урок скоро начнётся.

— Я куплю его!

— Но у меня второй альбом как раз в довольно плохом состоянии, так что я очень благодарен, что ты его купила мне. — Пока я утешал Мафую, прозвенел звонок. Учитель пришёл раньше обычного, и Мафую наконец выкинула эту идею из головы. Совершенно не понимаю девчонок!!!