Глава 13 — «Героическая»

Небо последней пятницы мая было усеяно темными облаками. Я не мог заснуть и отправился в школу рано утром. Как только я вошел в классный кабинет, меня сразу же окружили одноклассники.

— Я слышал, у тебя сегодня поединок с принцессой?

— Что? Что значит поединок? А что, если он проиграет?

— Может, он станет ее рабом на всю жизнь?

— А чем это отличается от нынешней ситуации?

Услышав эти реплики, я позеленел.

— Эм… Ну… Почему… все об этом знают?

— А ты разве не разговаривал вчера с Эбисавой во внутреннем дворике?

— Вы это видели?

— Сначала атмосфера была довольно приятная, но надо же было тебе ляпнуть про поединок! Зрители были очень разочарованы!

Можно подумать мы для вас шоу устраивали.

— Так когда вы собираетесь соревноваться? Соревноваться в чем? Что получает победитель?

А, значит, они не услышали про то, что поединок состоится сегодня после школы? Замечательно. Несмотря на то, что я пытался перевести тему, в конце концов, я им выложил все, кроме места и времени поединка.

— Новый кружок? Вместе с Эбисавой? И Айхарой? И Кагуразакой-сэмпай тоже?

Почему они так возбуждены, черт подери?

— Кагуразака-сэмпай — ты имеешь в виду ту, что во втором году?

— Да, та, которая похожа на главаря шайки ниндзя.

Что это за аналогия такая? Совсем не понимаю! И что, сэмпай настолько известна?

— Собираешься создать группу в той маленькой комнате с тремя девчонками? Нао! Это непростительно, так что лучше бы тебе проиграть!

— А мне на руку, если ты победишь — тогда я займу твое место в группе.

— Ага, ты точно должен победить, а потом я к вам присоединюсь.

— Ты же нифига не смыслишь в инструментах, нет?

— Я могу помогать им с переноской аппаратуры.

— Тогда… я буду вытирать им пот.

— Во мне почему-то все больше и больше энтузиазма.

И они начали петь наш школьный гимн — мне захотелось просто взять и выбежать из кабинета. Они обсуждали время поединка, когда в класс зашла Чиаки, и все замолчали. Я спасен…

— Это вы про меня всякие гадости говорите?

Парни неловко заулыбались и затем вернулись на свои места. Похоже, кое-что из основных правил приличия они усвоили — не сплетничать о человеке в его присутствии.

В обеденный перерыв мой стол был завален бургерами, купленными парнями в магазине. Похоже, они все молились за мою победу. Но как я смогу съесть столько?!

— Нао, тебе нельзя проигрывать.

— Хотя я не совсем понимаю, что происходит, но ты обязательно должен выиграть!

Один за другим, они брали меня за плечи и подбадривали. А я только пустым взглядом смотрел на пирамиду из бургеров. Конечно, вероятность оправдать их ожидания не нулевая, но они все были настолько взбудоражены, что мне это доставляло только неудобства.

После школы я принес свою бас-гитару на крышу. Сэмпай попросила меня сначала явиться сюда, но когда я пришел, ее там не застал. Хотя она, по-моему, сегодня работает, нет? Тут я заметил кое-что на полу в том месте, где обычно сидит сэмпай. Я подошел посмотреть — это оказался альбом Джона Ленона «Rock 'n' Roll». Вторая песня на диске называется просто — «Останься со мной». Я достал свой CD-плеер и засунул в него диск. Слушая звонкий голос Джона Ленона, я смотрел вниз через забор и ждал. Я достал кусок недоеденного бургера и запихнул себе в рот.

Посередине песни я вдруг вспомнил, что по пятницам Мафую всегда идет сразу домой. Черт, я ведь об этом забыл.

Но в тот момент показалась спина девочки с волосами каштанового цвета. Я был спокоен. Что такое? Ей не надо делать то, что она обычно делает?

Наблюдая, как Мафую вошла в кабинет музыки, я все еще позволял песне литься из наушников ко мне в тело. Я крепко схватился за забор и стоял не двигаясь до тех пор, пока не стих голос Джона Ленона.

Я выключил проигрыватель и взял бас-гитару.

Дойдя до кабинета музыки, я услышал, как за дверью Мафую играет багатель Бетховена. Я застыл на месте, размышляя, как войти в комнату. Я придумал разные идиотские варианты, например открыть дверь ударом ноги с криком: «Извините, что потревожил!» — но в итоге решил просто постучать.

Багатель резко оборвалась, словно ее обездвижило шоком.

Неловкое молчание напоминало порыв пронизывающего до костей холодного воздуха, вкрадывающегося сквозь щели, и оно продолжалось довольно долго.

— Эм… — я заговорил первым, но не имел понятия, что делать. — Я пришел, чтобы состязаться с тобой. Я вчера тебе говорил об этом, ведь так?

Дверь открылась.

Гитара Мафую висела у нее за плечами. Она посмотрела на меня, а потом опустила глаза.

— Ты и правда пришел...

По тону Мафую я почувствовал, что что-то не так. Она не такая, как обычно.

— Как представитель рока, я пришел, чтобы отомстить упрямой стороннице господства классической музыки.

— Идиот! Ты что, серьёзно? Несколько дней назад ты даже не мог извлечь легато[✱]Имеется в виду «hammer-on» — удар по струне пальцем левой без участия правой для непрерывного звукоизвлечения..

Не унижай меня. И вообще, откуда она знает про это?

— Ты подсматривала, как я тренируюсь?

— Н-нет.

Покраснев, Мафую обеими руками захлопнула дверь.

— Зачем ты это делаешь? Ты действительно так хочешь использовать эту комнату?

Зачем я это делаю? А, я и сам не знаю.

Сэмпай говорила — ради любви и революции.

Чиаки как-то сказала: «Ты очень переживаешь за Эбисаву, да?»

Я не знаю. Но я не могу позволить, чтобы так дальше продолжалось.

С другой стороны двери Мафую сказала:

— Делай там что хочешь! Мне уже все равно.

И только сейчас я решил промолчать.

Ну что ж. Я знал, что все так выйдет.

Я достал свою бас-гитару, воткнул шнур в разъем и затем сел на корточки рядом с дверью. Под петлей есть дырка, через которую можно просунуть шнур. Это результат моей вчерашней работы, на которую я потратил пятнадцать минут — кабель, протянутый от усилителя к двери.

Только я собрался захватить стерео систему, как моя рука остановилась. Не знаю почему, я вдруг вспомнил отрывок из истории музыки, который мне рассказал Тэцуро полушутя.

Начиналось все с маленькой речкой в Германии. Река протекает через свекольную плантацию и тянется через всю Европу. Она сталкивается с местной музыкой и либо насыщает её, либо вбирает в себя. Затем она вливается в море и распространяется по всему свету. Вот так в мире рождается много вещей, и рок — одна из них.

Поэтому, если проследить историю столкновений и смешений, насчитывающую более 300 лет, то получается, все вещи связаны друг с другом.

Я воткнул шнур в разъем.

В тот момент усилители за дверью визгливо заорали.

Вид испуганной Мафую ясно предстал у меня в голове.

— Что ты сделал?

Она заметила. В ответ я выкрутил звук своей бас-гитары на максимум. Комната наполнилась гулом.

— Эй, что ты дел…

Чтобы заглушить ее голос, я сыграл первую ноту произведения. Аллегрэтто виваче. Нужно играть не слишком быстро — как будто наступая на пол с силой, но в то же время, ища место, куда можно было бы поставить ступню; использовать низкие ноты, чтобы вытоптать границы октавы, и затем нерешительными шагами отступить чуть назад.

Я даже слышал, как Мафую в шоке затаила дыхание. Естественно, она должна узнать это произведение с этих восьми тактов. Два года назад, в феврале, она выпустила альбом с этим сочинением. Я слушал тот диск так много раз, что он почти пришел в негодность.

Это 35 опус Бетховена «Пятнадцать вариаций с фугой для фортепиано в ми бемоль мажор» — вариации были позднее использованы в его «Симфонии № 3»[✱]Еще известна как «Героическая». У этого произведения есть еще одно название — «Героические вариации».

Еще тогда…

Кагуразака-сэмпай сказала, что она выбрала это произведение по четырем причинам.

— Как видишь сам… — объясняя, сэмпай начала тыкать в ноты. — Эта вещь начинается с одной мелодии в низком тоне. В первых 32 тактах играет только бас-гитара, и можно сразу узнать, что это «Вариации». Сделав залп первыми, мы втянем противника в нашу музыку.

С этими словами, сэмпай постучала пальцем по нотам.

— Это аллегрэтто виваче, так что не играй слишком быстро. Основное оружие Мафую — это умение играть точно и на высоких скоростях. Если поединок превратится в ситуацию, где скорость будет решать, кто победит… молодой человек, ты потеряешь все шансы на победу. Скорость произведения задается в первых 32 тактах — это первая причина, по которой я его выбрала.

— Но… — в моем голосе промелькнула нотка сомнения. — В этой части, ведущей к увертюре, есть место, когда четыре голоса сливаются, и после этого начинает играть Мафую! Если она тогда ринется…

— Молодой человек, ты думаешь лишь о тех участках, на которых можешь проиграть…

Сэмпай помотала головой и вздохнула. Я съежился. Извините, но я прирожденный неудачник.

— Не беспокойся. Вот вторая причина, по которой я выбрала это произведение. Эта вариация…

Сэмпай быстро пробежала глазами по нотам. Вариация — это техника, в которой короткая главная тема повторяется несколько раз.

— Почти каждая вариация заканчивается ритардандо[✱]Снижение темпа и ферматой[✱]Задержка, пауза. Теперь ты понял? После определенного фиксированного участка — пауза. Как бы Эбисава ни убыстряла темп, фермата будет сбивать ее игру, и так ты сможешь догнать её по скорости. В этом смысле это произведение уникально.

Я громко вздохнул. И правда, все логично. Я уверен, что кроме этого произведения, ничего другого выбрать нельзя было. С этим произведением я могу выиграть.

— И третья причина… — сэмпай зловеще улыбнулась. — Это произведение в ми-бемоль мажор.

Я вспомнил каждое предложение сэмпай, играя начальную тему тяжелыми шагами. В конце мелодии в низком тоне, которую я сыграл — долгая пауза. Вступила гитара Мафую, подавляя задержку.

Когда мы дошли до второй увертюры, я затаил дыхание, и вступила серия простых, но нерешительных мелодий гитары. Моя кожа мгновенно покрылась мурашками. Гениально примененная синкопа сдвинула и перемешала два перекрывающихся тона. Однако вся известная нам музыка рождается из этого одурманивающего чувства, которое испытываешь, когда смешиваются два звука.

На третьей увертюре я подкинул Мафую простую мелодию. Парящие высокие ноты гитары опустились на низкие ноты бас-гитары — казалось, будто мелодию Мафую окатил поток водопада.

Гитара Мафую вела четвертую увертюру и завладела главной темой. Мелодия сместилась на октаву выше, пропуская оживленную среднюю октаву. Темп внезапно ускорился, и хотя меня кидало из стороны в сторону огромной силой, мне наконец-таки удалось еле-еле ухватиться за промежутки в мелодии Мафую и широко раскрыть их своими низкими нотами, выступающими в роли посредника. Если я ошибусь здесь — мне конец, а возможности начать заново не будет. Я притормозил, чтобы сдержать Мафую.

Мы наконец дошли до главной темы, но я уже висел на волоске. Вроде бы обычный аккомпанемент, но мои пальцы бегали не переставая. Я отчаянно попытался замедлить темп с помощью короткой паузы. Мафую не замедляла игру, несмотря на то, что она вошла во вторую вариацию с беспощадной скоростью. Мафую играла три ноты за то же время, что требовалось мне, чтобы сыграть всего одну.

Перед тем как играть четвертую вариацию, я глубоко вдохнул. Это была первая катастрофа.

Пока я плавно играл 16-нотное легато, я понял, что Мафую сейчас в немного невыгодном положении — среди моих постоянно поднимающихся и опускающихся тонов, несложная мелодия Мафую звучала шатко. Она, наверное, думала, что я не смогу сыграть эту часть. Я затаил дыхание и сконцентрировался на интенсивном участке. Затем я снова вспомнил слова сэмпай.

— Ми-бемоль мажор…

Нежно поглаживая кончиками пальцев гитару у меня на колене, она сказала:

— Ты же знаешь, да? Гаммы этой тональности самые трудные для гитары и бас-гитары.

Я кивнул.

Проще говоря, для гитары легкие гаммы — те, которые не требуют зажимания струн. Однако, ми-бемоль — основа ми-бемоль мажор — на полтона ниже, чем самая низкая нота на бас-гитаре. В результате, во время игры приходится зажимать аккорды, а это довольно сложно с точки зрения техники.

— Ми-бемоль мажор будет сложно играть и Эбисаве Мафую, особенно в той части, где ей придется играть басовые ноты высокотональной мелодии. Даже если скорость — самое сильное оружие в ее арсенале, это точно ослабит ее игру.

— Эм, нет, постой…

Я постучал по бас-гитаре.

— Мне будет так же сложно играть, да? Разве не так?

Гитара и бас-гитара после настройки имеют одинаковый тон, так что нам обоим будет тяжело играть. Поэтому сэмпай транспонировала аккорды на полтона выше, и произведение стало в ми мажор.

— Молодой человек… — в глазах сэмпай больше не было раздражения: теперь у нее был жалостный взгляд. — Ты все еще помнишь, что я тебе сказала? Я сказала, что мы сделаем в точности то же, что и Паганини, ведь так?

— Э?..

Я припоминаю… что-то похожее.

Сэмпай… сказала это в тот день, когда выбирала произведение из огромной стопки дисков и нот. Услышав, как Мафую играла на гитаре, она действительно ни с того ни с сего упомянула Паганини.

— Можешь пояснить?..

— «Концерт для скрипки №1» Паганини. Ты его знаешь, да?

Я склонил голову на бок, пытаясь вспомнить какие произведения я уже слышал раньше. Затем я начал перебирать в голове библиотеку Тэцуро…

— А!

Бас-гитара упала на пол с глухим звуком.

«Концерт №1 для скрипки» Паганини — в ми-бемоль мажор.

Понятно. Вот значит как.

— Ты понял, наконец?

— Я должен настроить гитару на полтона ниже?

Кагуразака-сэмпай засмеялась и нежно похлопала меня по голове.

Так же как скрипачам, гитаристам тяжело играть произведения в ми-бемоль мажор. Однако, соло в концерте, сыгранным дьявольской скрипкой Николо Паганини, написана в ми-бемоль мажор. Поэтому он настроил скрипку на полтона ниже…

Мне просто… надо сделать точно так же.

Настроив бас-гитару на полтона ниже, я заставлю Мафую играть в ми-бемоль мажор, а я буду играть просто в ми мажор.

— Это очень подло… — нечаянно вылетело у меня изо рта.

— Почему же подло? — Кагуразака-сэмпай ткнула меня в лоб медиатором. — Чтобы одержать победу, выкладываться на полную до последнего необходимо, разве нет? Плюс, таким образом ты проявляешь уважение к сопернику.

— Эм, может оно и так…

— Четвертая причина — после вариаций нужно сыграть фугу, — озвучила последнюю причину сэмпай. — Эбисава Мафую абсолютно точно не отпустит фугу. Так что нам нужно просто дать ей понять, что эту вещь нельзя сыграть в одиночку. Вот причины, по которым я выбрала это произведение — «Героические вариации» — потому что оно как будто специально создано для того, чтобы ты победил Эбисаву Мафую. Поэтому…

Сэмпай положила руки мне на плечи и, глядя мне прямо в глаза, сказала:

— Наберись решимости и преподай ей хороший урок.

Сыграв длительные пассажи, я сильно прижался спиной к двери и сделал глубокий вдох. Струны и гриф бас-гитары стали скользкими от пота. Пятая вариация наконец вернулась к простой двухголосой полифонии, но мой отдых закончился в мгновение ока. Я ринулся в шестую вариацию в до-минор, не имея возможности сбавить темп. Это была единственная часть, где настройка бас-гитары на полтона ниже теряла свой эффект. Мафую словно топором расколола начальную фразу. Визгливая мелодия потащила меня за собой — мои пальцы запутались, и я несколько раз сыграл не ту ноту. Я буквально видел знаки вопроса Мафую в тех местах, где я хотел остановиться; в ответ я сыграл в той же манере, но сбившееся дыхание дало о себе знать.

Мы дошли до красивого канона, но Мафую не давала пощады. Если я отставал хоть на одну ноту, она моментально разносила в пух и прах мои попытки обозначить мелодию, и начинала следующую тему одна.

Я чувствовал, как что-то слегка давит мне на спину. Хотя я ничего не видел, но почему-то знал… что Мафую, как и я, прислонилась спиной к двери. Я почти слышал ее сердцебиение, хотя это вполне могло быть мое сердцебиение или эхо бас-гитары.

На десятой вариации мелодия окружала нас, словно порхающие стрекозы, и я запутывался все больше и больше. Зачем я это делаю?

Заглянув в ноты, чтобы не отставать от Мафую, я даже забыл, что у меня были подобные мысли. Советы сэмпай уже напрочь вылетели из моей головы.

Остались только мои своевольно двигающиеся пальцы.

Какие звуки издавала моя бас-гитара, а какие — гитара Мафую? Я не знаю. Моя модифицированная Aria Pro II и Stratocaster Мафую словно близнецы, вырезанные из одного куска дерева, безупречно слились друг с другом. Объяснить этот феномен, сказав, что они идеально настроились друг под друга, было нельзя. Они как будто находились на расстоянии миллиметра друг от друга, с аккуратным балансом высоких и низких тонов — чудо, случающееся только после слияния всего вышеперечисленного.

Мафую и я были точно правой и левой руками одного человека…

Настал черед последней вариации. До-минор. Она напоминала широкие просторы ночного моря после неистовой грозы.

Раскаты грома постепенно затихали, но все еще раздавались эхом в глубине облаков.

Шепот из глубины океана.

Правой рукой я сыграл низкую «соль», бесконечно тянущуюся наружу.

Затем облака разошлись, и я, наконец, увидел рассвет.

Слушая одурманивающее громыхающее эхо у себя в животе, я расслабил левую руку. Затем снова крепко схватил гриф бас-гитары потной ладонью.

Фуга. Я наконец-то доиграл до этого места.

Я убрал все мысли, горящие темным огнем, и передо мной предстало нечто, наполненное бесконечными возможностями — созвучие, переливающееся словно кристалл. Я сразу же выдал первую ноту начальной фразы. Четыре простых голоса, существующих с начала сражения, звенели в то время, как начал изливаться поток основной мелодии фуги. После четвертого такта Мафую начала гнаться за мной. Между двумя мелодиями, которые никогда не пересекутся и не соприкоснутся друг с другом, существовало нечто, похожее на призрачную музыку. Играли ее, конечно же мы с Мафую. Мы постоянно посылали фрагменты, и они медленно сливались в кристально чистый поток. Было такое чувство, будто вместе с нами играл третий человек. Я не совсем понимал, что происходит — я всего лишь играл то, что было написано в нотах. Мафую, похоже, моментально поняла смысл мотива и продолжала отвечать мне. Это все, до чего я смог додуматься. Но неужели это действительно возможно? Без слов, передавая наши чувства через музыку — могло ли случиться такое чудо? Или чудо исчезнет, как только я открою глаза?..

Оно постепенно исчезло...

Я перестал двигать пальцами.

Мелодия Мафую, которая должна была гнаться за мной, неожиданно исчезла.

Ощущение тепла Мафую, которое я все это время чувствовал своей спиной, тоже исчезло.

Я обернулся. За дверью послышался странный звук. Это слабый звук отдачи гитары.

У меня было дурное предчувствие.

— Мафую?.. — окликнул ее я.

Она не ответила.

Вместо этого через дверь до меня донеслись зловещие стоны и плач.