Пролог

Две тысячи тридцатый год от рождества Христова, седьмое июля, шестнадцать часов тридцать две минуты шестнадцать минут по времени старой Японии... В этот момент у людей украли небо.

В облаках появились мириады огней, направленных на землю. Они сбили все искусственные спутники и самолёты в небе.

Первичные потери составили приблизительно девятьсот тысяч погибших. В результате падения обломков и пожаров вторичные потери составили пять миллионов человек.

После того, как разрушительный дождь из света прекратился, в небе начали танцевать золотые частицы, нёсшие радиопомехи. Вся беспроводная связь и логистика остановились, в итоге от голода погибло более ста миллионов человек.

Человечеству был нанесён колоссальный урон, а неопознанные летающие объекты, захватившие небо, были обозначены «Сателлитами».

Общая численность — семьдесят два.

Учёные так и не смогли понять цель тех, кто взирает на Землю с неба.

***

— Слушай, малец. В небе есть правила. Их создали не мы. Это правила Сателлитов, — указывая на небо, сказал пилот на сверхмалых высотах.

В порту располагалось его рабочее серебряное судно, он перевозил грузы, загружаемые автоматами.

Я опёрся на швартовую тумбу, и, глядя на подбородок высокого мужчины, спросил:

— Это Сателлиты сказали?

Жарко... Солнце опаляло кожу, от бетона и металла несло запахам горелого, перемешиваясь с морским бризом, он попадал в нос.

Шесть автоматов, протирая дорогу, с тяжёлым рёвом двигателей под лучами вредного для металла солнечного света продолжали работать.

Хотелось встать и уйти отсюда. Но тяжело было даже открыть рот.

— Нет... Не в этом дело. Сателлиты там, высоко в небе, они нам ничего объяснять не собираются. Мы просто собрали данные тех, кто упал, и пришли вот к такому выводу. Они не то, чтобы точные... Но следуя им, мы летаем в небе.

— Хм.

Из-за голода, слова мужчины не особо оседали в голове.

Как давно я нормально ел? В последний раз я питался гамбургером, который мне дал пилот ССМВ. Стоило вспомнить, как потекли слюни, но даже их тут же высушил горячий воздух.

— Самое важное — высота. Они оставили нам безопасное воздушное пространство на высоте до тридцати трёх футов. Это первая черта, перейдёшь её, и на тебя могут нацелиться. А дальше... Предупредительная зона, тут сбивали ни раз. Но главное на высоте выше двухсот футов. Это предельное воздушное пространство, где уже собьют наверняка. Даже мы, небесные волки, туда...

Мне уже приелся рассказ мужчины.

Меня это не волновало. Моей целью был погружаемый и разгружаемый груз. Я лишь думал, получится ли умыкнуть что-то из еды.

И тут меня окликнули... Оправдание я придумал ещё то.

Я как и он хочу стать небесным волком, и что меня интересуют полёты на СМВ, так я и ляпнул, чтобы понравиться ему. Мужчина принял слова за чистую воду и принялся рассказывать, вот так мне и пришлось слушать рассказ о том, что меня совсем не волновало.

— Судна с пропеллерными и реактивными двигателями преследовать легко, это мы поняли, наши суда на полностью новых ПС-двигателях. Правда стоят они ужасно дорого. Ты за всю жизнь на такой не накопишь. Так что для начала присоединись к каким-нибудь Воронам... — небесный волк с серьёзным выражением на лице давал советы.

... Небесные волки.

После блокады неба, появился флот, называемый Воронами, состоящий из судов, летавших на сверхмалой высоте, ССМВ, они обеспечивали высокоскоростную транспортировку на небольшой высоте.

Волками их называли из-за сокращения ultralow-level flight-boat — ULF, созвучный с «wolf».

Мне это произношение не нравилось, но сами пилоты ССМВ привыкли использовать прозвище. Возможно это как-то цепляло их за душу.

Небесные волки, если простые суда не успевали, могли доставить важный груз быстрее чем кто-либо. Преимуществ у них хватало, и смельчаки один за другим шли к ним.

Что до меня... Смельчаком я точно не был.

Умирать не хотелось, а вот жить очень даже. Так что я воровал и как-то выживал.

Потому сколько бы там денег не обещали, рисковать жизнью, не зная, когда тебя собьют, я не планировал.

— Для начала надо много всего знать о судне, тут я могу помочь...

— Эй, дядя.

Я уже был на пределе, так что остановил оживлённую речь мужчины.

И тут я пришёл в себя, и по спине побежал холодок.

Если испорчу ему настроение, он и побить может. Он же не дурак, уже думал, что я могу вором оказаться. Если схватит меня своей здоровенной рукой, я её уже не стряхну. Отведёт меня в участок, а потом меня на материк вышлют. Тогда-то жизнь ещё хуже станет.

— М, что? — удивлённо спросил мужчина.

Сейчас он может и добрый, но уже через миг может измениться, и когда это произойдёт — неизвестно. Я-то знал, какими бывают взрослые.

Потому я натянул улыбку на лицо и с напускной благодарностью заговорил:

— Понятно. Мне так приятно было всё это узнать, но похоже это очень опасная работа... Вряд ли я справлюсь. Спасибо, дядя.

Мой отказ напоминал хождение канатоходца, и мужчина вначале просто задумался, а потом улыбнулся.

Видя, что он не злится, мне стало легче. Похоже он и правда был добряком.

— Вот как... Ну может оно и правда к лучшему. Умный ты малый.

Потрепав меня по голове, он отвернулся.

Если и уходить, то сейчас. Неизвестно, когда у него настроение переменится.

И всё же я сомневался. Где-то внутри в меня запали его слова.

Он сказал, что я умный после того, как сам я сообщил, что не стану небесным волком. То есть понимает, какую глупость совершил. И всё же...

— ... Дядя, почему ты летаешь в небе?

Мужчина повернулся и горько улыбнулся.

— Потому что, летая в небе, я становлюсь самым значимым человеком в мире.

Тогда я не понял смысл его слов.

Тогда я не знал, что Казасиро Казума быстрейший на маршруте северной части Тихого океана.

И всё же его слова запали мне в сердце.

Так сильно... Что я уже не мог это игнорировать.

Значимость... Этого не добиться, просто выживая. Было невозможно, чтобы меня признал кто-то, кроме меня самого.

И всё же он был лучшим. Признаваемым во всём мире. Это не было ложью. Я понял это, глядя на то, каким мужчина был гордым и уверенным в себе.

Полная противоположность никому ненужной паршивой овцы вроде меня.

Я понял, что завидую ему.

Глупо было подвергать свою жизнь опасности. И умирать совсем не хотелось.

И всё же...

Мне тоже хотелось приобрести эту «значимость».