Глава 10

Если подумать, то план Яо и Янагиды просто обязан закончиться полным провалом. Все, что она могла сделать, так это только стиснуть зубы. А Итами в то же смириться с состоянием Туки.

— Папа!

Итами согласился с этой печальной фантазией бедной девушки.

Обратившись к нему как к отцу, Тука, казалось, отошла от той пропасти, в которую могла свалиться. А Итами отвечал ей соответствующим образом.

Конечно, Йоджи просто уклонялся от проблемы. Вернее, он убегал от нее.

Не исключено, что завтра правительство Японии может вывести войска с территории Особого Региона. И когда это произойдет, то Итами, очевидно, не сможет взять Туку с собой. Все, что он сможет сделать в этом случае — это оставить ее здесь. И это будет равносильно убийству.

«Что я должен сделать? Что я должен сказать?» Итами стиснул зубы и попытался сдержать слезы. Он всеми силами попытался улыбнуться, а затем повернулся к девушке.

— Что случилось, Тука?

Тука весело напевала какую-то мелодию, пока завтракала.

После того, как они закончили трапезу, Итами сказал, что у него есть работа, поэтому он вернется в «команду». Тука работала в Сообществе Жителей Арнуса, поэтому она направилась в близлежащий лес.

Когда наступил вечер, Тука готовила ужин и ждала возвращения Итами. Эта фальшивая, но мирная жизнь продолжалась десять дней.

— Что ты сегодня делаешь?

— Да так, всякие дела для сил самообороны.

— Ты, должно быть, очень занят...

— Ну, этот город сильно вырос за последнее время, поэтому мы должны выполнять работу, которую нам поручают, не так ли?

— Ну, да...

— Кроме того, завтра я отправлюсь в Столицу. Тебе нужно позаботиться о доме.

— Столица? Почему, отец?

Видимо, в Столице нужен кто-то, кто способен переводить и командовать. Третий разведотряд тоже будет там, так что не стоит беспокоиться.

Итами сейчас опекал Туку, но он все еще был военнослужащим. Он не имел права не выполнять порученные ему приказы. Поэтому ему нужно было врать эльфийке по мере необходимости.

— Отец, разве ты не можешь отказаться от поездки в Столицу? Я хочу, чтобы ты остался дома...

— Не говори так. Я уже уходил на пару дней несколько раз и раньше.

Внезапно Тука нахмурилась и поморщилась от всей это головной боли.

Независимо от того, насколько сильно Тука пыталась относиться к Итами как к отцу, они были, в конечном счете, разными людьми. В их речи и привычках были различия.

Кроме того, Итами ничего не знал об отце Туки, Ходору Рэй Марсо. Если бы у Йоджи было хоть какое-то представление, каким был Ходору, он мог бы улучшить свою актерскую игру. Но без какой-либо информации о ее отце Итами не мог помочь, а только лишь искажал мысленное впечатление Туки о нем.

Эти искажения проявлялись там, где фантазия девушки ломалась. Тука не обращала на них внимания, чтобы защитить себя. Затем она и вовсе начала их игнорировать. Она не подумает об искажениях, не увидит, не услышит и не поймет их.

Стресс от всего этого проявлялся в виде болезненных головных болей, которые постоянно испытывала Тука.

Жизнь, совместные трапезы и постоянная близость с Итами медленно сводили на нет идеализированный образ ее отца. Когда конфликты с реальностью стали настолько сильными, что Тука не смогла их выносить, она столкнулась с головными болями и другими признаками телесного дискомфорта. И по мере того, как проходили дни, частота этих атак и боль, сопровождавшая каждую, возрастали.

Итами посмотрел на красивое лицо Туки, теперь искривленное в агонии, и тихо пробормотал: «Что мне делать?»

А он ничего не мог сделать. Он изо все сил пытался сохранять текущее состояние Туки. Когда Йоджи подумал об этом, он вышел из комнаты Туки. Но как только он вышел на улицу, то увидел Яо, которая ждала его.

— Что, ты опять ты? Разве ты еще не ушла?

— ...

Итами почувствовал себя виноватым, когда эльфийка посмотрела на него своими ненавистными глазами, и он отвел взгляд. Затем Йоджи сердито отдернул голову и прошел мимо Яо, игнорируя ее.

В большинстве героических рассказов красивая девушка со слезами просила героя о помощи, и герой отправлялся в путь с мечом наперевес. Итами ненавидел эти истории.

Это было потому, что в битвах всегда побеждал живой, а тот, кто проигрывал, всегда погибал.

Поскольку рассказы были рассказами, герой в них побеждал, зарабатывал свою награду и получал себе возлюбленную. Но на самом деле происходило обратное. Большую часть времени трупы таких героев просто гнили на обочинах дорог и трактов.

Что красивая девушка сделала бы, если такое случилось?

Все это звучало так, будто кто-то искал идиота, который мог отдать свою жизнь за скудное вознаграждение. Затем, если этот идиот преуспеет, все будут считать его героем.

В таких историях жизнь героя была дешевой.

Итами не хотел умирать. Хотя его образ жизни до сих пор был не очень хорошим, Йоджи не думал, что его жизнь была бесполезной, и он откажется от нее по чьей-то прихоти.

Он был женат (хотя все это закончилось разводом), но он чувствовал, что хочет познать больше женщин. Он с нетерпением ждал, что с ними случится.

Однако...

— Она не сможет оставаться такой вечно. Конец близок, — слова Яо были похожи на проклятье.

Итами остановился и закричал.

— Твою мать!

— Итами. Итак, как долго ты собираешься играть в дочки-матери?

Голос Янагиды исходил прямо из-за Итами, когда тот сидел перед своим компьютером. Он дразнил Йоджи по поводу ситуации с Тукой.

— Я что-то должен тебе сказать? Ты должен знать...

— А, да забудь об этом. До тех пор, пока ты справляешься, то все хорошо. Что еще более важно, мы начинаем процесс репатриации первой партии заключенных из Японии. Помощник Премьер-Министра тоже идет с ними. Скоро наше правительство начнет переговоры, используя заключенных в качестве залога.

— А что насчет похищенных людей?

— Они устроят какой-то обмен заключенными. Это нужно для того, чтобы показать принцессе Пине, что мы будем хорошо относиться к пленникам. Они скажут: «Вернутся ли остальные — зависит от вашего поведения. Наше отношение к ним может ухудшиться в зависимости от того, как пойдут дела». Тогда у Империи не будет выбора, кроме как сказать: «Мы будем работать так быстро, как можем» ну или что-то в этом роде.

— И?..

— И?.. Тебя это не волнует? Совершенно не похоже на парня, который ударил Первого Принца Империи по лицу, а затем приказал избить его до полусмерти.

— Извини, сейчас у меня другие заботы.

Итами вздохнул и убрал руки с клавиатуры.

Он ничего не добился. Вместо этого Йоджи разговаривал с Янагидой о бессмысленных вещах. По какой-то причине он также чувствовал беспокойство.

Итами никогда не нравилось разговаривать с Янагидой, и теперь это чувство усилилось.

— С тобой все в порядке?

— Честно говоря, нет. В последнее время у меня каша в голове, — сказал Итами и закрыл ноутбук. Йоджи взялся за голову.

— Тогда решение очень простое, не так ли? Просто убей Огненного Дракона, и все твои проблемы закончатся.

— Если я это сделаю, большинство людей, которые пойдут со мной, погибнут. Я не могу этого сделать. Мне нравится Тука, но мне так же нравятся и мои ребята. Я не могу пожертвовать ни одним из них.

Дочь старшего сержанта Кувабары собирается жениться. Он рассказывал мне, как сильно он хотел поиграть со своим внуком после того, как уйдет на пенсию.

Нишина жалуется на то, что у его жены работа намного лучше, но, по секрету, я думаю, что ему это, вроде, даже нравится.

Курибаяши должна сходить на свидания с парнями, с которыми я ее познакомил. Но она очень придирчива, так что, я думаю, она скажет что-то типа «Никто из этих мужчин мне не подходит».

Курокава по-прежнему остается идеалистом, но она стала лучше после инцидента с Тукой. У нее все хорошо.

Томита встречается с Бозес, которая приехала, чтобы выучить наш язык. Есть даже слухи, что они нарушают правила, встречаясь ночью. Если их поймают, он будет наказан.

Курата увлечен той служанкой Персией из Дома Формал. Он очень усердно работает, когда его выбирают для миссий в Италике.

Кацумото обеспокоен детьми в Арнусе.

Финансовые умения Тозу становятся все лучше и лучше. Он всегда демонстрирует их при работе с финансами, и его за это очень хвалят в Сообществе.

Азума усердно тренируется. Очень скоро, после того, как он закончит курсы, он станет сержантом.

Сасагава принимает участие в фотоконкурсах. Он относится к ним очень серьезно.

Фурута никогда не перестает оттачивать свои кулинарные навыки, и он постоянно ищет способы, как делать новые блюда с ингредиентами с этой стороны Врат.

Ну, как ты можешь заметить, все они — очень интересные люди. Хотя все было бы иначе, будь это официальная миссия. Но если бы у меня был выбор, я бы не хотел подвергать их опасности.

Янагида взял соседний стул и сел рядом с Итами.

— Я просто говорю тебе, что речь идет о бриллиантах и нефти. Они являются огромным благом для такой голодной страны, как наша. В любом случае, подумай об интересах страны. Если там, где живут темные эльфы, есть такие ресурсы, получить их — наш долг. К тому же добыча этих ресурсов будет проходить очень легко.

— Тогда, Янагида, почему бы тебе самому не пойти?

Итами имел ввиду, что Янагида также был солдатом. Ему придется выйти на улицу и замарать руки, а не просиживать задницу на стуле в течение всего дня.

Янагида просто беззаботно пожал плечами.

— К сожалению, у меня нет людей. Или ты имеешь в виду, что ты одолжишь мне своих, Итами?

— Ага, конечно. Ты можешь сходить и один.

— Один? Ни за что…

— Янагида. Единственное, чем люди могут свободно распоряжаться — это их собственные жизни. Если ты считаешь, что бриллианты и нефть стоят человеческой жизни — то пожалуйста, дерзай. В конце концов, твоей наградой будет этот бриллиант размером с человеческую голову и та темнокожая красотка.

— Ну, если бы человек мог справиться с Драконом в одиночку, я был бы не против. Однако это чертов Дракон. Что я могу сделать против него?

Итами сузил глаза и сказал:

— Ну, гранатометы работают против Дракона... Если ты метко стреляешь.

Даже у танка были бы проблемы с Драконом при прямом столкновении в чистом поле. Однако с множеством укрытий, таких как лес, один человек вполне способен потягаться с Драконом.

Так же предполагалось, что Дракон по силам равен атакующему вертолету.

Но битву с ним еще нужно тщательно спланировать. Что, если рассматривать своего противника как летающий танк? Было бы хорошо сражаться с ним в тесном пространстве, где он не мог бы легко развернуться. Заманить Дракона в такой ландшафт, а затем уничтожить его с помощью ручного противотанкового гранатомета. Это может сработать.

— Ну, твой противник — живое существо. Ты можешь отравить его пищу или убить, пока он спит, и так далее...

— Хм... Я мог бы. Это может даже сработать.

Удивленный Янагида посмотрел на Итами, который был погружен в свои мысли и не обращал внимания на своего собеседника. Лейтенант резко поднялся, чтобы прервать тему.

— Ну, Итами, просто дай мне знать, когда ты будешь готов. Я позабочусь о всей бумажной волоките.

Итами, который ушел в себя, не стал смотреть на Янагиду.

— Ну.... Тогда я буду рассчитывать на тебя.

В ту ночь Итами привел Туку в столовую, чтобы она могла выпить со всеми.

Обычно эльфы не смешивались с людьми, потому что они были надменными по своей природе. Однако Итами был обеспокоен тем, что люди могут неправильно их понять, когда видели Йоджи и Туку на улице вместе. В то же время это означало, что Итами мог перестать играть роль отца. Это дало ему время подумать.

Городские жители и члены третьего разведотряда собрались вокруг Туки, и Курокава сидела рядом с ней, чтобы помочь.

Тука почувствовала, что Курокава будто осматривала ее. Эльфийка задумалась: «Может быть, у нее есть что-то для меня?..»

Хотя, вероятно, это было не так. Можно сказать, что она испытывала чувство восхищения.

Итак, Курокава сидела рядом с Тукой, и Тука сказала Итами:

— Отец, садись со мной.

Итами в этом время сидел за другим столом и пил с Лелей и Рори.

— Каково, когда дочь старше тебя? — усмехнулась Рори. Итами горько улыбнулся ей.

— Это сложно. Очень сложно.

Слова Итами несли намек на то, что пора бы остановить эту игру в шарады. Лелей и Рори знали это, поэтому ничего не ответили ему.

Итами и Тука бежали прямо к краю обрыву. Но если они остановятся на полпути — Тука сломается. Поэтому Итами просто не мог уйти.

Он был полностью уверен в том, что эти двое будут ждать, пока он не примет решение. В этом случае не было необходимости разрушать такое настроение. Это должно было стать счастливым событием.

— Привет, извините за ожидание.

Кошкодевочка, которая принесла еду, выглядела немного неуверенно. Она, должно быть, новенькая здесь.

— А где Далила?

— Семпай получила письмо из своего родного города, поэтому она сделала небольшой перерыв.

— Ладно…

Рори подняла свой бокал и соприкоснулась с бокалом Итами. Сидя рядом с Йоджи, Лелей подняла свой стакан безалкогольного напитка из Японии и последовала примеру жрицы.

У них обоих была сияющая аура.

Такие женщины были очень редки, будь то возлюбленные или просто друзья. Женщины, которые мало что знают, будут игнорировать ситуацию и эгоистично станут раздражительными или начнут всех раздражать.

Имея это в виду, Рори и Лелей были отличными девушками. Итами должен дорожить ими.

Поняв это, Итами начал думать о том, что он может сделать, и что он обязан сделать.

Мать Итами заболела, когда он учился еще в средней школе.

Чтобы остановить мужа, который становился все более и более жестоким, она взяла нож с кухни.

Это была самооборона. И ничего иного нельзя было сделать.

Полиция, адвокаты, детективы и люди из женского консультационного учреждения пришли, чтобы утешить ее. Однако мать Итами не могла перестать ненавидеть себя.

Она продолжала бить себя, хотя ничего другого и не могла сделать.

Ее постепенно разрывали изнутри боль от потери любимого мужа, гнев и ненависть к «человеку», который убил его, и беспокойство за будущее ее ребенка.

Его мать, чтобы спасти свою душу, начала отрицать реальность. Это было единственное, что она могла сделать. Итами теперь понял, как его матери удавалось хоть как-то жить.

Но в то же время Йоджи не понимал, почему она это сделала.

Правильно или неправильно, важно поддерживать равновесие. В конце концов, спасти всех в мире просто невозможно. Однако молодой Итами не понимал этой логики.

Каждое утро, каждую ночь он видел своего отца. Это заставляло его волноваться, затем злиться, а затем...

— Папа мертв. Ты убила его.

Если бы он этого не сказал...

Много раз он представлял себе, что возвращается к тому моменту, как в тех ранобэ, где люди могли путешествовать во времени. Он мечтал об этом. Он хотел, он умолял, чтобы ему выпала возможность вернуться в прошлое. Если бы Итами только мог вернуться к тому моменту, он бы сделал все по-другому. Он мог бы это сделать. Он все время думал об этом. Однако время нельзя было отмотать назад и изменить реальность. Вот почему это была реальность.

Если бы он мог сойти с ума, как его мать, это тоже было бы хорошо. Но он не мог.

Итами видел, что его мать медленно погибала. Если кто-то бросит лягушку в кипящую воду, она немедленно выпрыгнет. Но если положить ее в холодную воду и медленно разогреть, она останется там и сварится заживо. Таким образом, безумие матери Итами все росло и росло, и было трудно сказать, когда это все выплеснется наружу. Затем, через некоторое время, она сломалась прямо перед глазами Йоджи. Его мать подожгла себя.

Она была принудительно госпитализирована, потому что было опасение, что она поставит под угрозу свою жизнь или жизни других людей.

Ее госпитализировали в соответствии с законом. Это было сделано без ее согласия или с согласия ее родственников. Когда плата за палату в больнице стала слишком велика, этим делом занялось правительство.

Все, что мог сделать Итами — это смотреть, как его мать кричала: «Я не хочу быть здесь, я хочу, чтобы меня выписали!» Но он просто не мог жить со своей матерью, которая была в таком состоянии. Поэтому после слов «в соответствии с законами» ему стало легче. Йоджи больше не нужно было чувствовать вину за ее госпитализацию.

— Это обязательно, так что ничего другое не поможет. В конце концов, это закон.

Тяжелый металлический звук закрытия железных дверей до сих пор звучал в ушах Итами.

Да, это была не обычная больница.

Можно было видеть, как пациенты беседуют друг с другом в коридорах больницы.

Поскольку они не были физически больны, их тела были здоровыми, и большинство из них носили обычную одежду. Они ничего не делали, но оставались в больнице.

Они завтракали, общались, обедали, а потом ждали ужина.

И затем, когда они понимали что с ними произошло, проходило десять или, может быть, двадцать лет. Нет, для некоторых из них проходило даже больше тридцати. Тем не менее, их психологический возраст оставался равным тому, когда их госпитализировали. Но у них не было шанса получить тот жизненный опыт, которым должны были обладать люди их возраста или прожить счастливую жизнь. Это было достаточно сложно — просто пытаться вытерпеть ту боль, которую причиняли им их болезни.

Палаты в психиатрических больницах были похожи на большие японские комнаты, где люди лежали на полу и спали рядами. Хотя называть подобные комнаты палатами было неправильно. Однако именно так все и было. Только недавно больницы начали давать каждому отдельному пациенту свои кровати.

Если пройтись по территории такой больницы, то можно было увидеть, как некоторые курят и выбрасывают окурки в пустую банку из под томатного сока и используют ее в качестве пепельницы.

Это были наиболее стабильные пациенты. Иногда можно было увидеть более серьезные случаи.

Например, те, кто говорили с пустотой.

Были люди, которые куда-то карабкались, стараясь подняться как можно выше, и подростки, которые гневно кричали на таксофоны.

Многих поили мощными лекарствами, и они блуждали по коридорам с пустыми, успокоившимися лицами.

Были девушки, которые бегали голыми.

А также человек в подгузнике, привязанный к кровати, который кричал, пока его горло не начинало болеть.

В больничном воздухе было уникальное зловоние, и это был не только сигаретный дым. Чтобы предотвратить самоубийства, двери в ванной были низкими, и висели высоко от пола, и можно было определить, находился ли кто за ними.

И Итами бросил свою мать в таком мире. Это все, что он мог сделать.

Когда Тука прижала к себе руку Курокавы, она улыбнулась и рассмеялась вместе с солдатами вокруг нее. Не было никаких признаков того, что эльфийка сошла с ума. Но если Итами оставит ее в покое, она вполне могла бы дойти до такого состояния, как и его мать. Нет, она определенно закончила бы так же.

И, к сожалению, современная психиатрия еще не нашла лекарства.

Все, что можно было сделать — это назначить лекарства для облегчения симптомов. Неизлечимых людей нельзя вылечить. Единственное, что можно было сделать, это накачать их лекарствами и подождать, пока они поправятся.

Итами понадобилось более десяти лет, чтобы понять это. Поэтому он почувствовал, что, если он собирается спасти Туку, ему придется это сделать сейчас.

В тот день в прошлом он ничего не мог сделать.

Тогда он был просто ребенком.

Но, что с ним сейчас?

Он все еще не может ничего сделать?

Возможно, если Тука убьет Огненного Дракона, который убил ее отца, это могло бы помочь ей. Возможно, если она примет смерть своего отца и отомстит за него, это может остановить ее ненависть.

Однако это была очень рискованно, и это был самое страшное.

Итами не мог заставить другого человека отдать свою жизнь.

Йоджи мог только взять свою фигуру, поставить ее на доску и сделать свой ход, не имея права на ошибку.

Однако...

— Это все, что я могу сделать?

Хоть он уже и согласился с тем, что у него не было другого выбора, битва с Огненным Драконом все еще сильно пугала его.

Было близко к полуночи. Итами сидел на одной из скамеек перед дверьми в госпиталь.

Дул приятный ночной ветер. Итами держался за голову и бормотал: «Что мне делать...?»

Через четыре или пять минут он услышал металлический звук, приближающийся к нему. Силуэт человека вырисовывался из темноты и стоял прямо перед ним.

— Молодой человек, я могу сесть здесь?

Человек, что подошел к Итами, был стариком. Нет, он должен был быть моложе. Однако бесчисленные морщины, покрывающие его лицо, заставляли его выглядеть пожилым человеком. От него исходил металлический шум, когда он шел, потому, что вместо левой ноги у него был протез. Старик говорил на языке Особого Региона, а не на японском.

Обиженный присутствием этого человека, Итами тут же подвинулся, чтобы освободить место.

Кроме того, здесь были другие скамейки. Но не нужно было усложнять этому человеку жизнь, если он хотел присесть рядом с Йоджи.

— Ухх... Я прихожу сюда каждую ночь. Запомни.

Старик, похоже, еще не привык к своему протезу и приложил много усилий, чтобы сесть.

— Ну, юноша, о чем ты беспокоишься, и тем более в такой час?

— Вероятно, это не имеет никакого отношения к Вам, папаш.

— Ну, раз так, тогда забудь о том, что я сказал. Если не хочешь говорить, то все в порядке.

Человек глубоко вздохнул. Он, казалось, был увлечен звуками, которые издавала его искусственная левая рука при движении.

— Я до сих пор не понимаю, как делаются такие изысканные предметы. В вашем мире все люди с отсутствующими руками и ногами пользуются подобным?

Итами был раздражен этим человеком, пытающимся завязать разговор. Но Йоджи не мог выставить силы самообороны в плохом свете, будучи грубым, поэтому он должен был поддержать беседу.

— Эмм... Ну, не все... Но, по большей части, да. Почти у всех таких людей есть протезы.

— Врач сказал, что я смогу нормально ходить после того, как мне их поставили, но я, все же, не совсем верю в это.

— Некоторые люди с искусственными конечностями могут бегать быстрее обычных людей...

Старик был в шоке, и он выпытывал у Итами все подробности. По словам Итами, люди на Паралимпийских играх могли благодаря протезам устанавливать рекорды, которые нормальным людям было бы трудно побить.

— Понятно... Ну, похоже, ты можешь говорить, когда дело касается интересующей тебя темы. Хорошо, остановимся тогда на этом. Расскажи мне: что же тебя так сильно беспокоит, что ты сидишь здесь так поздно?

— Эмм?

— Мужчина не должен быть неуверенным. Это позорно.

Итами стало любопытно, как он начал говорить со стариком, не понимая этого. Немного поразмыслив, Йоджи понял, что ему есть что обсудить с ним.

Тем не менее, Итами пришел в госпиталь чтобы найти и поговорить с социальным работником, специализирующегося на проблемах психиатрии.

Этот социальный работник не был похож на обычного человека. Скорее, он казался довольно андрогинным[✱]Адрогиния — явление, при котором человек проявляет одновременно и мужские, и женские качества. У него была коротка стрижка, и он носил круглые очки. Хоть его белая одежда и позволяла людям понимать, что он медицинский работник, у него не было той самой ауры доктора. Вместо этого люди могли ошибочно принять его за интерна.

— О, лейтенант Итами. Что Вы здесь делаете в такой час?

— Вообще-то, у меня есть кое-что, о чем я бы хотел проконсультироваться со специалистом...

Этот социальный работник был здесь ради Норико. Он отвечал за консультирование и помощь в выздоровлении.

Итами был очень удивлен, узнав, что человек, работающий с Норико, был мужчиной.

Большинство людей, которые пережили то же, что и Норико, боялись мужчин. И, по правде говоря, во многих случаях женщинам-жертва лучше было бы общаться с женщинами-психологами. Однако в случае Норико врач решил, что мужской психолог будет лучше.

В противном случае она, возможно, никогда больше не сможет доверять мужчинам, и ее беспокойство может привести к фобии. Если это случится, то она не сможет заново полюбить или выйти замуж и иметь детей.

Конечно, сначала было бы очень сложно. Тем не менее, важно было различать страшных мужчин и не страшных мужчин. Этот шаг был выполнен довольно легко, потому что Норико знала Итами и других солдат сил самообороны.

Итами и Томита не казались ей страшными. Йоджи познакомил ее с этим социальным работником. Кстати, именно так сам Итами и познакомился с ним.

Этот врач был довольно необычным человеком. Он прошел курс подготовки сержантов и ушел в отставку в звании сержанта, прежде чем отправиться в университет. Он был пропущен через Врата в качестве временного военнослужащего.

Итами сидел напротив социального работника и медленно объяснял все.

Он рассказал историю о дочери, чей отец был убит.

— Убить убийцу ее отца и тем самым отомстить — единственный способ спасти ее?

Социальный работник пожал плечами и ответил, что все, что можно сделать, это понаблюдать за ситуацией и реагировать соответствующим образом.

— Потому что кое-кто уже мне посоветовал сделать это.

Найти врага и наказать его. В наше время жертвы преступления и члены их семей успокаивались тогда, когда полиция арестовала преступника и передавала его в суд. Преступнику выносили приговор и наказывали.

Конечно, это не исключало благородной идеи прощения нарушителя, но это обычно происходило только в том случае, если жертва имела какой-то религиозный или философский мотив, который позволял ей простить преступника. В этом случае, когда жертвы и их семьи прощали преступника, их сердца и души очищались.

— Другими словами — месть не важна?

— Именно так. Кто знает, это может действительно быть неважно. Однако это «неважное» дело может дать людям силы двигаться вперед. Если человек не хочет быть прикованным к чему-то неважному, то это тоже хорошо. Вам нужно покончить с этим. Сердце человека должно смириться.

После того, как Итами услышал это, он начал думать. Йоджи должен победить Огненного Дракона, чтобы спасти Туку?

Когда он понял это, старик делился своим мнением по поводу Туки.

— Мне кажется, он прав. Возможно, отмщение облегчит сердце этой девушки. Если бы я знал, что мои враги на свободе и делают то, что им нравится, я бы так разозлился, что даже не мог бы сидеть.

— Тем не менее, противник очень силен.

— Что, ты боишься?

— Эмм… Да, потому что это Дракон... Нет, если говорить по-вашему, то это Огненный Дракон.

— Что ты сказал?! Неподалеку появился Огненный Дракон?!

Старик нахмурился.

Итами снова посмотрел на него, а затем кое-что понял. У старика была повязка на глазу, и он был покрыт ранами. На его лице были большие шрамы.

— Ну, из-за его местоположения мы не можем задействовать много сил. Если я займусь им с небольшой группой, большинство из нас просто погибнут.

— Твоя правда. Разумно биться в полную силу против сильного противника. Но я знаю одного ублюдка, который посылает свои войска небольшими частями или приказывает своим союзникам атаковать врага, не сообщая им ничего об этом враге...

Это последнее предложение, похоже, сильно задело его.

— Даже если бы я и привел Туку к Дракону, мы вдвоем не сможем победить.

— О, я понимаю. Ты не хочешь привлекать к этому невинных людей. Тем не менее, выйти против такого врага — просто самоубийство.

— Именно так. Я знаю, что это невозможно, и это беспокоит меня

— Юноша. Даже если ты не хочешь убивать себя, придет время, когда тебе нужно будет сделать то, что ты вообще не хочешь делать. Чтобы все это не превратилось в самоубийство, тебе нужно пораскинуть мозгами и что-то придумать.

Старик поднялся, когда закончил говорить.

Металлический звук исходил от его искусственной ноги, и его плечи качались вперед и назад, когда он ковылял. Затем он положил руку на плечо Итами.

— Иногда человек сталкивается с ситуацией, которая опасна, но с которой не может справиться. Иногда ты знаешь, что именно будет потеряно, но все равно нужно продвигаться вперед. Если ты не можешь быть умным, тогда ты должен быть самым глупым человеком. Что думаешь по поводу этого?

На следующий день Итами и третий разведотряд загружали Чинук.

Как обычно, Янагида приносил вещи, которые нужно было отправить в Имперскую Столицу. Убедившись, что его люди на месте, он присел.

Летчик говорил с Янагидой.

Тука пришла, чтобы проводить их. Она стояла у вертолетной площадки с Рори и Лелей.

Итами почувствовал всплеск разочарования, когда увидел плачущее лицо Туки. Но это было естественно. Его миссия заключалась в том, чтобы командовать своими людьми и защищать дипломатов. Затем он вернется и недолго побудет с Тукой до своей следующей миссии. И это все.

Йоджи мог проводить с Тукой очень мало времени.

После того, как Янагида закончил, он вышел из вертолета.

Когда задний люк закрывался, внутри Итами бушевало чувство обиды.

— Тогда мы уходим.

Вдруг Итами неожиданно прокричал:

— Черт возьми!

Йоджи повернулся к старшему сержанту Кувабаре, который стоял рядом с ним.

— Прости, папаш. Я не лечу с вами.

Шум вращающихся лопастей заглушил голос Итами.

— Что ты сказал?

— Я ухожу! Я оставляю все на тебя!

Он решил покинуть свою команду и выскочил из вертолета прямо перед тем, как закрылся люк.

Итами наблюдал, как третий разведотряд медленно улетал на вертолете.