Приятного аппетита, Ацерола

001

Я тот, кто придумал имя Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд. И лично я считаю, что оно крутое, оно грубое. Замечательное, первоклассное имя. Разве вы не считаете, что лучшие женщины заслуживают лучших имён?

Особенно мне нравится первая часть, Киссшот.

Я ею очень доволен.

В ней есть подтекст: «Ешь так, словно даришь поцелуй», но знаете, даже если этот подтекст не соответствует действительности, то всё равно звучит очень стильно.

До того, как я дал ей имя, её звали принцесса Ацерола.

А до этого — Лора.[✱]Варианты имени «Лора» и «Рола» в японском языке звучат и записываются одинаково.

После коронации Лору стали звать принцессой Ацеролой. Не такое уж и плохое имя для человека, но слишком уж приторное.

Так люди не поверят в блеф.

Это имя подходит для элегантной, утончённой леди.

Так как она действительно была элегантной и утончённой леди, это имя прекрасно ей подходило, когда она была человеком, но оно совершенно не подходит для вампира. Можно даже сказать, что такое имя непозволительно для вампира.

Целиком и полностью не подходит.

Если вы хотите стать хорошим вампиром, то первое, что вам нужно, это имя, которое будет вызывать страх в сердцах людей.

Это необходимо, чтобы стать полноценным взрослым человеком.

Или лучше сказать, полноценным демоном.

Поэтому я и решил его придумать.

Во-первых, оно звучит величественно. Во-вторых, оно звучит круто. В-третьих, его легко запомнить. И наконец, оно несёт в себе достаточно зла, чтобы люди боялись произносить его вслух. Первоклассное имя.

Прекрасное имя достойное прекрасной женщины.

Я превратил эту принцессу в вампира, поэтому дать ей имя было моим долгом.

…Но, честно говоря, я немного об этом сожалею. Нет, по поводу самого имени у меня сомнений нет. Я горжусь тем, что придумал такое имя, которое так замечательно подойдёт ей, так замечательно подойдёт её будущему.

В конце концов, может мне и не стоило давать ей имя. Как там говорят? Если вы дадите имя питомцу, то привяжетесь к нему.

Вампиру не пристало привязываться к человеку, хотя даже сейчас я не уверен, была ли эта привязанность связана с дружбой, любовью или даже похотью.

Но одно я могу сказать точно.

Это был не голод.

В конце концов, имя Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд не очень подходит для главного блюда, не находите?

002

Так или иначе, похоже, что я снова умер.

Об этом мне смутно сообщала моя дедукция, пока я медленно приходил в себя. Даже если смерть для меня стала чем-то обычным, такое чувство, что на этот раз моя смерть была довольно ужасной. Почему? Потому что первое, что попало в моё поле зрения, когда я очнулся, это была моя собственная отрубленная голова, катящаяся по полу. Моя шея была скручена, будто её оторвали силой.

Оторванная голова горько смотрела на меня пустым взглядом. Теперь же, когда туловище вернулось к жизни, голова, которая когда-то управляла им, скоро будет вынуждена принять свою участь и обратится прахом, поэтому я могу понять горечь этого взгляда.

Раньше, когда мою голову отрывали (или отрезали), я возвращался к жизни именно через неё, в то время, как туловище становилось прахом, так что даже я не до конца понимаю, как происходит этот процесс.

Если бы я возвращался к жизни и через голову, и через туловище, как низшие существа, то число моих клонов росло бы бесконечно, а значит моя личность разрушилась бы, так что, наверное, лучше уж пусть будет так. Но даже привыкнув к этому горькому безжизненному взгляду, когда видишь его на собственном лице, испытываешь совершенно другой вкус.

Да, вкус.

Я небрежно потянулся и схватил голову за волосы. Прекрасные светлые волосы, если позволите так выразиться. Свет покинул эти глаза, но зрачки остались такими же золотыми. Говорят, что в золоте нет ничего очаровательного, но эти золотые волосы и золотые глаза были очень сложны и таинственны. Я погрузил свои клыки в затылок. Я съел её целиком, с волосами и костями, просто и изящно.

Текстура мяса, костей, крови и даже мозга, смешивающихся во рту — это то, ради чего стоило умереть. Ощущение лопающихся с глухим хлюпаньем глазных яблок… я бы мог к этому привыкнуть. Я так давно не ел свою собственную голову, что просто не мог остановиться. Изысканное лакомство, которым я могу наслаждаться лишь несколько мгновений, прежде чем она не исчезнет… думал я, пока жевал.

Наконец, когда я дошёл до шейных позвонков, перекатывая их во рту, пытаясь насладиться этим моментом, пока процесс исчезновения не подошёл к концу, я услышал голос:

— Знаете…

Этот голос прозвенел подобно колокольчику, в то время, как я перекатывал языком позвонки по рту.

— Я хотела спросить раньше, но… это правда вкусно?

— Просто потрясающе, как и всегда. Ты же про мою голову?

Я ответил не раздумывая.

Трудно говорить со ртом, наполненным шейными позвонками, но поскольку они были слишком велики, чтобы проглотить их, я пододвинул их к щеке, как белка.

— Но это не имеет значения, вкусно или нет. Даже если бы это было отвратительно, я бы всё равно её съел.

Я поглощаю жизненную силу того, кого убиваю.

Для этого я и ем.

После моего объяснения, она, то есть принцесса Ацерола, неохотно согласилась. Словно она не до конца понимала происходящее. Не то, чтобы я особо хотел, чтобы она всё понимала, но что меня особенно раздражало, так это то, что она совершенно не нервничала передо мной.

Более того:

— Вам действительно лучше остановиться.

Внимательно всё рассмотрев, она говорит такое мне, не кому-нибудь другому, а мне. Человек, вроде неё, самый обычный человек, говорит такие несвойственные людям вещи.

Я разозлился, собрал все семь позвонков, что были за моей щекой, и хрустнул ими. Чёрт возьми, я должен был наслаждаться ими намного дольше…

— Не стоит критиковать кулинарные пристрастия других людей, принцесса.

— У меня определённо есть что сказать по поводу привычки поедать свою собственную отрубленную голову, но это не моё дело, — сказала принцесса Ацерола.

Но она на самом деле о чём-то беспокоилась, о чём-то совершенно непростительном для меня. Думаю, не будет большой ложью сказать, что она беспокоилась обо мне.

Я это прекрасно понимаю.

И это очень раздражает.

Съеденная мною голова тем временем медленно переваривается в моём желудке.

— Это не то, что должно тебя заботить. С чего бы принцессе разрушенной страны заботиться о таком, как я?

— Я говорю, что вам стоит отказаться от этих покушений на убийство. Это совершенно ни к чему не приведёт.

Понятно.

Вот, что она хотела сказать.

Услышав это, я понял, как умер на этот раз. Судя по всему, причина моей смерти та же, что и в прошлый раз, и в позапрошлый раз, и в тот, что был ещё раньше.

В последний раз моё тело было разорвано.

В предпоследний раз у меня было вырвано сердце.

А до этого я был раздавлен всмятку.

И даже если способы, которыми я умирал, были разными, причина моей смерти оставалась неизменной. Эта причина — принцесса Ацерола. Среди людей она известна, как «Прекрасная принцесса», но я, конечно же, так называть её не стану. Я думаю, что это имя ей не подходит. Женщина, четырежды убившая вампира, не должна носить такого сентиментального имени.

— Я в самом деле не считаю, что достойна такого имени, как Прекрасная принцесса, — сказала принцесса Ацерола, покачав головой из стороны в сторону.

Но даже этот угрюмый жест можно было назвать прекрасным. Я уверен, что более сдержанное поведение было бы ещё прекрасней.

— Тем не менее, я раздосадована, что заставила вас умирать снова и снова. Если бы вы не пытались убить меня, то не умерли бы ни разу.

Чёрт. В самом деле. Хоть она и говорит с очень добрым выражением лица, она нисколько не искажает то, о чём на самом деле думает. Я полагаю, что это ещё одна причина, по которой её называют Прекрасной принцессой. Может быть, это даже основная причина.

Сильная воля, сильные убеждения. Это несомненно замечательные качества. Ни на шаг не отступить перед вампиром. Вопреки самому себе, я не мог не испытывать некоторое восхищение, впрочем, это самое восхищение, возможно, и стало причиной моих последних четырёх смертей.

Кроме того, хоть истинной причиной моих смертей и была принцесса Ацерола, настоящим убийцей был никто иной, как я. Я был тем, кто убил себя.

Я разбился вдребезги.

Я вырвал своё сердце.

Я разорвал своё тело.

И на этот раз я оторвал себе голову.

Поскольку воспоминания момента смерти довольно туманны, я не могу сказать наверняка, как всё было, но по словам самой принцессы механизм выглядел примерно следующим образом: всякий раз, когда я пытался причинить вред этой женщине, я поддавался ожесточённому чувству вины, а направление моей атаки менялось на противоположное. Что-то вроде этого.

Самобичевание, саморазрушение, самоуничтожение.

Если попытаться описать это попроще, то это «способность отражать атаки», но нюанс в том, что это не способность, и принцесса Ацерола совершенно не контролирует её. Это что-то вроде защитного рефлекса. Как-то так.

Всё, включая направление моих атак и чувство вины, возникает в голове у меня, а не у неё. Проводя аналогию с восточными единоборствами, это похоже на борьбу сумо с самим собой.

Это даже более чем абсурдно, но при этом забавно, так что вы могли бы назвать это полноценной комедией. Не в силах навредить безмерной красоте Прекрасной принцессы вы в конечном итоге наказываете сами себя.

Это заставляет моё сердце биться сильнее, хотя я не уверен, есть ли оно у меня вообще… Да уж, это очень паршивая комедия. Серьёзно.

Действительно, я четырежды покончил с собой из-за Прекрасной принцессы и ради Прекрасной принцессы. Для меня не так уж и необычно умирать, но даже так, я знаю, что Тропикалеск думает, что моё нынешнее положение оставляет желать лучшего. Я сказал, что убил себя четыре раза, но так как мои воспоминания всё ещё туманны, не исключено, что я в действительности убивал себя ещё много раз.

Ну, в конце концов, я же единственный, кто может убить что-то, вроде меня, так что, если это так, значит так оно и есть.

Как бы то ни было, исправить сложившееся положение вещей не так уж и трудно. Наоборот, это было бы очень легко. Как и сказала принцесса Ацерола. Она права.

Если следовать её беспристрастному, бескорыстному, прекрасному совету, то я должен прекратить пытаться убить эту девушку. Если я не буду пытаться её убить, то не поддамся этой сильнейшей вине и не буду пытаться наказать себя.

Я не убью себя.

Если я попытаюсь убить, то буду убит, если же не буду пытаться убить, то не буду убит. Если основываться на этой простой аксиоме, то с точки зрения умной принцессы, мои действия совершенно непонятны. Но.

Я не могу последовать её совету. Прежде всего, я крайне не люблю следовать советам людей. Если они приказывают мне что-либо сделать, то я подсознательно начинаю хотеть сделать всё наоборот.

Во-вторых, я, строго говоря, и не пытаюсь убить принцессу Ацеролу. Что бы там ни говорили, перестать делать то, чего я даже не пытаюсь делать, для меня не представляется возможным.

Я не пытаюсь убить её.

Я пытаюсь съесть её.

Это не жажда крови, это голод.

— Вот значит как. В таком случае, боюсь, что здесь я ничем не могу помочь, — сказала принцесса Ацерола, словно сдавшись.

Нет, конечно, она не могла сдаться. Она обладает способностью никогда не сдаваться. Страдая от проклятия абсолютной красоты, она не может сдаться. Она действительно не может утратить веру даже в такого монстра, как я.

Вызывает ли это смех или слёзы. Такая глупость, но при этом такая прелесть. Даже будучи похищенной в середине своего путешествия и заключённой в моём Замке Мертвецов, эта принцесса искренне считает меня жалким.

Такая позиция, такое благородство. Я могу сказать только то, что это чертовски дразнит мой аппетит.

— Как бы то ни было, съешь меня, если хочешь. Если сможешь.

— Ох, с удовольствием!

И затем, уже в пятый раз я бросаюсь на принцессу Ацеролу. К сожалению, я не обучен хорошим манерам, чтобы говорить «приятного аппетита». И поэтому я бросаюсь на неё в надежде, что это будет неожиданное нападение, но как только я попытался утопить свои клыки в мягкой светлой коже принцессы Ацеролы, моё сознание с треском оборвалось.

Хмм. Так или иначе, кажется, я встретил свою пятую смерть подряд.

003

Так или иначе, похоже, что я снова умер.

Осознав это, я кое-как пришёл в себя и уселся на свой трон. Судя по некоторым нюансам, кажется, что на этот раз я умер от голода.

Голодная смерть… весьма необычно. В последнее время мне недоставало еды. Неужели я настолько устал от своего однообразного питания, что ностальгирую по голоду?

— Вы очнулись, Мастер?

Это был почтительный, проницательный, довольно хладнокровный, но при этом острый голос. Я повернулся лицом в его сторону и обнаружил Тропикалеска на коленях перед троном. Должно быть, пока я морил себя голодом и медленно иссыхал, он всё это время находился в этой позе лицом вниз. Довольно неудобно, наверное. Он бы не сменил своё положение до тех пор, пока я бы ему не позволил это сделать. Мне на секунду это даже показалось забавным, но потом я подумал, что не смогу встать со своего трона, если он продолжит так сидеть.

— Покажи мне своё лицо, — сказал я ему.

Словно это было особой честью, Тропикалеск дёрнулся всем телом и поднял свою голову. Я бросил на него взгляд и подумал: «Ах да, точно, вот как выглядит мой старший слуга».

Если я смогу наслаждаться этим чувством каждый раз, когда буду возвращаться к жизни, то умирать не так и плохо.

Так или иначе, умирание — это особая способность вампиров. Ну, по крайней мере, в ней нет ничего ужасного. Однако, я вполне мог разглядеть на взволнованном лице Тропикалеска то облегчение, которое он испытал, когда поднял на меня свои глаза, переполненные преданностью.

Тропикалеск Хоумэвэйв Догстрингс.

Я назвал его своим старшим слугой, но правильнее было бы назвать его своим единственным слугой. Когда-то давно их было больше, но сейчас остался только он. Он поднялся в ранге и стал номером один. И никто не последовал за ним, никого больше не осталось.

Я не думаю, что ему слишком одиноко. И хоть я не знаю, как всё было давным-давно, сейчас, когда я овладел своей силой, своим бессмертием, у меня нет реальной потребности в слугах. Однако у Тропикалеска такое красивое лицо, что я решил в настоящее время оставить его при себе. Во всяком случае, он не доставляет мне хлопот.

Ну хорошо, не только из-за его красивого лица. Он очень усердно работает и прилежно управляет Замком Мертвецов, и, честно говоря, именно благодаря ему я могу спокойно проводить свои дни здесь. И хотя у него с самого начала был характер упорного труженика, нельзя сказать, что его превосходная внешность является его собственным достижением. Было бы вернее сказать, что это моя заслуга. Он ведь бывший человек, которого я обратил, выпив его кровь. Обновление тела является естественной частью процесса становления вампиром. Конечно, результат зависит ещё и от исходного материала, так что я не стану настаивать, что всё это результат исключительно моего влияния, однако, без всяких сомнений, ярко-золотые глаза и золотые волосы он унаследовал именно от меня.

— Если это поможет вам прийти в себя, я думаю, что вам следует съесть меня, Мастер, — сказал Тропикалеск.

В самом деле, этот человек просто само воплощение преданности. Вы могли бы сказать, что для слуги это совершенно естественно, но именно благодаря своей лояльности он и остался единственным выжившим моим слугой, так что я считаю, что он из совершенно особенного типа вампиров.

Такие как он встречаются редко.

Намного реже, чем голод.

Голод для меня тоже редок, но не столь интересен. Во всяком случае недостаточно интересен, чтобы представлять собой какую-либо ценность. Мне нравятся те, кто осмеливается бросить мне вызов, однако, поскольку я всегда их сразу же съедал, они исчезли один за другим.

Тропикалеск же, похоже, наоборот, хотел, чтобы я съел его. Так что я сейчас в лучшем случае буду к нему относится, как к аварийному источнику питания. Так или иначе, похоже на то, что мне придётся в этот раз использовать этот аварийный паёк. Что-то случилось?

Я никогда не запоминаю обстоятельств своей смерти. Так что слышать их от Тропикалеска пусть и не является для меня ежедневной рутиной, но это можно было бы назвать моей «ежесмертельной рутиной».

Часть моего ритуала воскрешения, так сказать.

— Мне очень жаль. Моё расследование заняло слишком много времени, поэтому я не думаю, что существует другой способ. Вы должны съесть меня, Мастер.

Он пытается быть съеденным при каждом удобном случае. Но я только что вернулся к жизни, так что даже не голоден.

— Причина, по которой вы скончались в этот раз, Мастер — это нехватка еды. И я слишком поздно осознал весь масштаб сложившейся ситуации, но похоже, что все люди в королевстве были уничтожены.

— Все люди в королевстве были уничтожены? — спросил я с растерянным видом.

Неожиданно для себя, я не могу понять всего, что сказал Тропикалеск, однако это вернуло мне некоторые смутные воспоминания о том, как я проголодался, отправился поесть и озадачился отсутствием людей.

Есть больше нечего.

Всплывают воспоминания о голоде, о жажде… об обезвоживании.

— Случилась война, которую мы не заметили?

— Не совсем так, — возразил Тропикалеск, выражая взглядом сожаление.

Похоже, что ему очень сложно противоречить мне. Впрочем, если отбросить его завышенное чувство преданности, то он прав. Мой разум ещё не полностью восстановился после пробуждения, и я сказал что-то идиотское. Для людей нормально — устраивать войны, но даже если это королевство проиграло войну, сюда бы пришли люди из других стран. Но чтобы случилось такое страшное вымирание, чтобы даже вызвать нехватку еды у вампиров… Это была какая-то чума? Мои продукты были испорчены?

— Да, чума, это можно назвать чумой, — спокойно согласился Тропикалеск.

Словно быть согласным с моими словами было для него величайшим из удовольствий, однако он сдержал эмоции.

— Это чума называется «красота».

— Что?

— Мастер, знаете ли вы сказку о Прекрасной принцессе?

004

«Девушка была настолько прекрасна, что вся страна оказалась у её ног», — Я знал эти строки, но если адаптировать «Прекрасную принцессу» под рассказ Тропикалеска, то я бы сказал, что она была настолько прекрасна, что вся страна оказалась на грани смерти.[✱]Автор использует игру слов, заменив в выражении 傾国の美女 (keikoku no bijo, бесподобная красавица) первый иероглиф, получив 亡国の美女 (bōkoku no bijo), где «bōkoku» значит «разорённая страна».

Принцесса, уничтожившая в одиночку целую страну одной лишь своей красотой.

Принцесса геноцида.

Интересная сказка, ничего не скажешь.

В целом было забавно наблюдать, как Тропикалеск рассказывает такую глупую историю с таким серьёзным лицом, но даже так это вызвало мой интерес.

И возбудило мой аппетит.

Я не могу удержаться, чтобы не облизнуть губы.

— Итак, ты говоришь, что эта принцесса уничтожила свою страну, покинула её границы и забрела в наше королевство, в результате чего оно тоже было разрушено?

— Да, — ответил Тропикалеск с покорным выражением лица. Настолько покорным, что даже смешно. — Похоже, что весь народ, в том числе и королевская семья, и дворяне, с радостью пожертвовали свои жизни Прекрасной принцессе, пытаясь отдать ей самое ценное, что у них было, чтобы воздать за её красоту.

— Но она уничтожила страну просто находясь в ней, что за чудовище, эта женщина? — сказал я с иронией.

— Она не чудовище, она — человек.

Он ответил таким же серьёзным тоном, как и всегда. Мог бы и поддержать своего мастера, когда тот пытается пошутить.

Вот поэтому ты так и останешься всего лишь запасным пайком.

— Эта женщина — человек, и похоже, что она уже уничтожила немало стран, просто проделав свой путь до сюда.

— Теперь я понимаю, почему ты назвал это чумой.

Это эпидемия чрезвычайных масштабов. Вампиров тоже часто сравнивают с чумой, но она просто само воплощение чумы. Можно сказать, что людская погоня за красотой — тоже в некоторой степени чума. Может быть, даже неизлечимая болезнь. Множество людей, находясь в наивысшей точке своего стремления к красоте, сами просили меня выпить их кровь. Ну, в большинстве случаев, я их в конечном итоге съедал.

В любом случае, подобно стремлению к бесконечной молодости, человеческая натура преследует красоту тела. Может, это их карма.

— Хорошо, я решил, Тропикалеск. На этот раз моей первой едой после пробуждения будет эта принцесса. Безусловно, в качестве моей первой еды за долгое время она меня не разочарует.

— Э… М-мастер, понимаете…

Тропикалеск впервые позволил себе сменить свою коленопреклонённую позу и встал. Этот человек, который никогда не теряет самообладания, был взволнован. Приятно видеть. Настолько приятно, что я даже задумался, а не съесть ли одну из его рук. Нет, всё же первое, что я съем, это будет Прекрасная принцесса.

Она станет моей целью.

Первое, что я съем на пустой желудок, должно быть чем-то особенным. Нет нужды быть умеренным в приёме пищи, когда прерываешь пост. Просто набить живот можно и во время ночных перекусов, но к первой трапезе после пробуждения должен быть особенный подход. Правда, так как я вампир, для меня завтрак и есть ночной перекус.

Это была шутка с расчётом на Тропикалеска, который когда-то был человеком, но этот чванливый вампир даже не улыбнулся (или, может быть, он просто неподходящая аудитория).

— Если позволите мне сказать, Мастер, не будет ли лучше вам сейчас остановиться…

С этих слов он начал свой доклад.

С большим уважением, с большим раскаянием.

Он снова опустился на колени.

— Пожалуйста, переосмыслите своё решение. Я умоляю вас.

— Почему, Тропикалеск? Ты хочешь, чтобы я снова голодал? Нет никакой гарантии, что я снова смогу вернуться к жизни. Особенно, если все люди в королевстве были уничтожены.

Я — вампир, и как все вампиры, я, конечно, живу за счёт того, что питаюсь людьми. Вампиры могут существовать только там, где живут люди. И я сейчас имею в виду не только еду и питательные вещества. Демоны и злые духи не могут существовать без людей, которые дрожат в страхе перед ними. Пока есть люди, которые боятся меня (или служат мне), я могу царствовать на своём троне. Королевство не может существовать без подданных.

— Н-но, как я уже говорил, эта Прекрасная принцесса гораздо опаснее, чем любой другой обычный монстр.

— Тропикалеск, слуга мой. Ты обеспокоен тем, что я стану жертвой этой женщины? Что я так же, как и остальные люди, буду настолько ею очарован, что захочу расстаться с жизнью?

— Н-нет, что вы, об этом не может быть и речи.

Сказав это, Тропикалеск упал ниц передо мной. Я бы предпочёл, чтобы он просто преклонил колено. Он же мой слуга, и я хотел отругать его за то, что он так унижает себя. Его раболепство поразило меня.

Это не может не беспокоить его Мастера.

Мне это совсем не по нраву.

Хотя, даже для раба, это была необычная поза; Тропикалеск будто бы вовсе лежал на полу.

— В таком случае, разве вы не могли бы отведать уже имеющиеся трупы, чтобы восполнить силы, Мастер? В этой чрезвычайной ситуации я поступил именно так, — сказал он.

Судя по всему, он проигнорировал мои слова про желание съесть что-нибудь особенное в качестве первой трапезы (Трупы? Серьёзно?), но я вижу, что Тропикалеск действительно пытается найти какой-нибудь компромисс. Я ничего не имею против этой его манеры сглаживать углы. Как слуга, он безусловно заслуживает моего доверия. Но, тем не менее, я пойти на компромисс не могу. Это вопрос совершенно другого плана. Это вопрос, касающийся еды. Человек вы, или же вампир, привычки в еде — это не то, что можно так легко поменять.

— Послушай, Тропикалеск. Питаться таким образом — это твоё личное решение. Я не намерен навязывать тебе своё мнение, так что и ты не лезь в мои дела. Можешь съесть столько трупов, сколько пожелаешь, но это твой выбор, а не мой, — сказал я. — Я же ем только тех людей, которых убил собственноручно.

005

Я ем то, что убил сам.

Это моё правило. И как вампира, и как гурмана. Это та черта, которую я не перейду. В особенности это относится к людям, но также касается и всех остальных существ. Другими словами, я желаю воздерживаться от потребления того, что не погибло от моих рук, настолько, насколько это возможно.

Мне неприятно даже пить воду.

Конечно, довольно трудно тщательно соблюдать такие правила, однако единственная жидкость, которую я желаю пить, эта та, которая течёт по венам. По словам преданного и смиренного Тропикалеска, он никогда не слышал о такой несбалансированной диете, поэтому некоторые вампиры даже считают меня еретиком.

Многие умники говорили мне, что я долго не проживу с таким привередливым отношением к еде, однако же, ни одного из этих вампиров уже нет на этом свете. Я показал им, что происходит, когда кто-то пытается давать советы кому-то вроде меня. Очевидно, я их всех съел.

Я ем тех, кого убиваю. И если я кого-то убиваю, я непременно съедаю его. После того, как я убиваю кого-то, независимо от того, как бы это ни было отвратительно или вредно, я всегда его съедаю. Целиком, без остатка. Это моё правило, и я не допускаю исключений.

Таким образом, поедать трупы людей, которые отдали свои жизни, будучи очарованными Прекрасной принцессой — это совсем не вариант. Как бы они ни были хороши на вкус. Я не стану их есть. Я не убивал их, а значит я не стану их есть.

Впрочем, я не намерен критиковать Тропикалеска за то, что он выживал за счёт поедания трупов, пока я не пробудился. Хоть он и мой слуга, но ему не обязательно придерживаться той же диеты, что и я. Пусть ест, что захочет и как захочет. Если хотите знать, это и есть секрет долголетия.

Так и должно быть.

Но мой желудок настроен, чтобы съесть какую-нибудь Прекрасную принцессу, так что её я и съем. Я убью эту женщину, чья красота погубила всю страну, и съем её.

Ешь, как хочешь. Ешь, что убьёшь.

Я свой выбор сделал.

Я делаю то, что решил сделать, таким образом, каким решил сделать.

С другой стороны, нельзя сказать наверняка, когда эта опасная женщина будет убита, поэтому я лучше поскорее сам убью и съем её. Я не могу упустить свою добычу.

Итак, я встал со своего трона. Так как Тропикалеск отказался подняться из своей унижающейся позы, мне ничего не оставалось, кроме как пройтись по его спине, чтобы выйти из замка.

— Не иди за мной, слуга мой. Тебе не нужно знать, куда я направляюсь. Я собираюсь найти еду, так что моя трапеза уже началась.

Когда я отдал приказание, я обнаружил, что Тропикалеск был очень счастлив тому, что я прошёлся по нему.

Я принимаю пищу в одиночестве. Это тоже одно из моих правил. Хотя, технически, я нахожусь вместе со своей едой, так что я не одинок в этот момент. Пожалуй, это не то правило, которое я бы строго соблюдал. Но это очень удобное правило на тот случай, если я захочу побыть один.

— Как прикажете. Ваш смиренный слуга будет ждать вашего возвращения. Пожалуйста, будьте осторожны. Берегите себя, Мастер.

— Ах… точно. Прекрати использовать в мой адрес такой заурядный титул, как «мастер». Мне понадобилось время, чтобы ко мне вернулась моя память после пробуждения, но сейчас я что-то не припомню, чтобы ты раньше использовал такое банальное обращение, — сказал я не оборачиваясь.

— Я… я приношу глубочайшие извинения.

Судя по звуку, Тропикалеск всё-таки полностью упал на пол.

Как бы вынужденный исправиться, Тропикалеск ещё раз попрощался со мной, используя более подходящее имя.

— Берегите себя, Мастер суицида. Бесстрашный, отчаянный, смертоносный вампир, Дэстопия Виртуозо Суицид-Мастер.[✱]В оригинале титул состоит из слов «kesshi» (決死, «бесстрашный»), «hisshi» (必死, «отчаянный») и «banshi» (万死, «верная смерть»).

— Так лучше.

Я чувствую себя лучше только оттого, что услышал это.

Дэстопия Виртуозо Суицид-Мастер — это крутое и сильное имя, такое же крутое и сильное, как и я.

006

Не я назвал этот замок Замком Мертвецов.

Я имею в виду, что это немного слишком, даже для меня. Но в некотором смысле я всё-таки связан с этой историей. Это название происходит от времени, когда королём этой страны был деспотичный тиран.

По мере того, как он увеличивал горы трупов как внутри страны, так и за её пределами, он стал известен, как «Король Мертвецов», а замок, в котором он жил, соответственно стал именоваться «Замком Мертвецов».

Так как у этого места была жуткая история, следующий король построил новый замок в другом месте, куда переехал вместе с семьёй и свитой. Учитывая, сколько нужно денег для осуществления подобного переезда, я не могу не удивляться тому, что страна каким-то чудом не обанкротилась. Но как бы там ни было, таким образом я и обосновался в пустующем замке с тёмной историей.

На самом деле, правильнее сказать, что я «родился» как монстр именно внутри заброшенного Замка Мертвецов. Глубочайшее возмущение и ненависть людей, убивших Короля Мертвецов, породили маленького вампира.

Так родилась легенда.

Из тёмной истории этого заброшенного замка родилась моя тёмная легенда.

Чтобы уравновесить огромное количество убийств, совершённых глупым королём, было создано чудовищное явление. Действительно, эта история, вероятно, объясняет моё могущество. Во всяком случае мне нравится это толкование.

Впрочем, я не знаю, так ли это на самом деле. Никто не может реально судить о причине, по которой он появился на свет, не так ли?

Единственное можно сказать с уверенностью: когда-то был человек, которого называли Королём Мертвецов, и его замок называли Замком Мертвецов. Но сейчас замок находился в эпицентре такого зрелища, о котором не мог подумать даже Король Мертвецов.

Трупы, трупы, трупы.

В общем, все люди были мертвы.

Все люди в королевстве умерли.

Смертей было очень много. Люди перестали умирать лишь потому, что никого не осталось в живых.

Конечно, сцена была похожа на ту, что описал Тропикалеск, но это зрелище намного превосходило то, что я себе представлял. Земля была настолько усыпана трупами, что было даже некуда ступить, поэтому мне пришлось воспользоваться крыльями, чтобы перемещаться.

С высоты птичьего полёта вид был ещё грандиознее. Невообразимо превосходное зрелище.

Со времени правления Короля Мертвецов прошло время, и при нынешнем короле это королевство должно было быть мирным (за исключением того факта, что в нём жил такой монстр, как я, конечно), но этот идиллический образ был уничтожен до основания.

Теперь эти земли были не столько мирными, сколько опустевшими.[✱]В оригинале автор использует игру слов «мирный» (平和, heiwa) и «гладкий», «плоский» (平ら, taira).

Казалось, что огромные горы трупов требуют внесения поправок в географические карты.

От сказки не нужно ждать правды, и я думал, что взволнованный Тропикалеск просто преувеличивает. Прослушав его поверхностный доклад, я не ждал слишком многого, однако… взглянув на ситуацию собственными глазами, я теперь думаю, что в сказке о Прекрасной принцессе определённо есть доля правды. Замок Мертвецов, хм. Она действительно собрала здесь столько трупов, что не на один замок хватит.

Это заставляет моё сердце биться сильнее.

Трудно будет простить её за то, что она великолепно испортила всю мою потенциальную еду, которую я однажды мог съесть (вынуждая меня умереть с голоду… впрочем, так как это случилось из-за нашей невнимательности, этот момент можно опустить), но если она наделена красотой, соответствующей такому зрелищу, то она точно стоит того, чтобы стать моим обедом.

В плане еды количество не переходит в качество.

Как бы то ни было, королевство, некогда управляемое «Королём Мертвецов», ныне уничтожено «Прекрасной принцессой». Это королевство всегда гордилось своей огромной территорией, своими горами, своими морями, так что как бы я не хотел, чтобы моя трапеза поскорее началась, найти одного единственного человека на столь обширной территории видится для меня непосильной работой. Повсюду виднелись лишь сломанные спины и вывернутые конечности, куда бы не падал мой взгляд.

Глядя на всё это с высоты, я пытаюсь прикинуть свой маршрут, основываясь на трупах. Это своего образа навигация. Я двигаюсь в направлении увеличения количества трупов.

Если я буду двигаться в направлении усиления запаха смерти, то непременно найду Прекрасную принцессу. Этот запах для меня даже лучший указатель, чем следы.

Трупов становится больше.

Раньше бы я описал это фразой «в местах, где она прошла, не росла даже трава», но раз уж эта принцесса одарена такой красотой, то к ней нельзя применять такую банальную идиому. Я с нетерпением жду встречи с ней.

В конце концов, красота имеет большое значение для вкуса. Даже люди определяют животных, рыбу или что-угодно, что они собираются съесть, по внешнему виду, не так ли? Насколько зверь велик, как сформирован, насколько лоснится его шкура, насколько он мясист.

Так же существует фактор свежести.

Эта красавица, уничтожившая целую страну… нет, уничтожившая много стран, несомненно будет обладать сильным вкусом. Теперь, когда я понял это, мне сложно сдерживать своё предвкушение.

Итак, глядя с неба, я продолжал использовать трупы в качестве ориентиров. Как ни странно, пункт назначения, к которому я пришёл, был далёк от прекрасного. Это была старая ветхая хижина.

Она была практически спрятана в тени трупов, или даже можно сказать, похоронена в трупах, поэтому я чуть было не пропустил её. Казалось, что именно в этой хижине остановилась путешествующая принцесса, но разве это может быть правдой? Я бы на её месте не стал бы укрываться от дождя в настолько ветхой постройке. Похоже, что оно может рухнуть даже от порыва ветра. Это больше похоже на развалины, чем на здание.

Это знание было в таком состоянии, что я вполне мог его принять за кучу дров, которая попала в вихрь и случайно сложилась в форме дома, однако, без всякого сомнения, внутри него кто-то находился. Я не собираюсь заявлять что-то мистическое вроде «Я слышу голос своей жертвы, потому что я вампир», но интуиция у меня всё же хорошая.

Инстинкт? Нет, это самый обычный голод.

Я уже думаю о том, как сервирую принцессу, когда окажусь внутри. Может стоит начать с рёбер? Я приземляюсь на землю и тихонько открываю входную дверь (похожую на простую деревянную доску).

Не я придумал правило, что вампиры не могут войти в комнату без разрешения, поэтому я не следую ему.

Во всяком случае, мне не нужно разрешение на вход в такое ветхое здание.

Кстати, думая о риске обрушения дома. Разве это не должно людей волновать больше, чем вампиров?

Я было начал сомневаться в собственной интуиции относительно того, действительно ли моя еда внутри, но оказалось, что мои поиски нужного дома успешно завершены. Я нашёл человека, которого искал.

На грязном полу.

Над огнём медленно бурлил котелок.

В переднике поверх скромной западной одежды она готовила для себя еду. На принцессу она не была похоже, однако…

Красота её профиля не поддавалась никакому описанию, но мне чрезвычайно сильно захотелось выразить её в словах.

007

Так или иначе, похоже, что я снова умер.

Как только я открыл глаза, я увидел её.

Я смотрел на её лицо.

Я рухнул на грязный пол, но она положила мою голову к себе на колени, как на подушку. Эта женщина, красивая настолько, что уничтожила целую нацию.

Её золотые волосы… Я не могу отрицать, что они сияли ярче, чем мои.

Правый глаз цвета серебра, левый глаз цвета бронзы.

Глядя на неё анфас (или, как в данном случае, снизу-вверх), красота её лица была ещё более очевидной. Конечно, в первую очередь эти слова касаются черт её лица, но её смелость положить мою голову себе на колени была тоже прекрасна.

Почему? Потому что совсем недавно я был мёртв. Нужна определённая храбрость, чтобы использовать собственные колени в качестве подушки для неизвестного мертвеца.

— Вы в порядке?

Даже её вопрошающий голос был исключительно нежным.

Подобной интонации в голосе лично у меня никогда не было.

— …

Поскольку я не получал особого удовольствия от использования коленей красивых девушек в качестве подушки, я резко сел, после чего, почёсывая свою вновь живую и сбитую с толку голову, спросил принцессу: «Долго я был мёртв?»

Я в самом деле был сбит с толку.

Я скорее должен был спросить не как долго я был мёртв, а как я умер. Опять голод? Нет, после этого возвращения к жизни я чувствую, что моё тело было полностью восстановлено после того, как было разбито вдребезги.

Кто напал на меня? Как?

Не может быть, чтобы эта стройная принцесса смогла атаковать меня, но…

— Вы были мертвы очень недолго. И да, вы погибли от собственных рук.

Прекрасная принцесса ответила сразу, будто поняла смысл моего вопроса, который я не успел задать.

Но я не понимаю.

От собственных рук?

— Вы совершили самоубийство после попытки убить меня.

Ничего не понимаю.

О чём она говорит?

Увидев мою озадаченную реакцию, принцесса продолжила:

— Что касаемо того, почему вы хотели убить меня… я полагаю, что у вас должны быть причины для этого, но я прошу вас, передумайте. Пожалуйста, не тратьте свою жизнь, которая только что была вам возвращена, оно того не стоит.

Она всё ещё говорила загадками, насколько я могу её понять, однако, как ни странно, я вижу, что она не врёт мне.

Раз она так говорит, то вне всяких сомнений, я сам убил себя. Я не очень хорошо это помню, но я уверен, что как только увидел Прекрасную принцессу, то сразу же попытался убить и съесть её.

Самодостаточность.

Я ем то, что убиваю.

Я не должен чувствовать себя очень голодным так скоро после воскрешения, но это была жажда крови, присущая мне, как вампиру… Как бы то ни было, мои наступательные способности вернулись ко мне.

На тысячу мелких кусочков.

В общем, я уничтожил себя.

— Ка-ка, — засмеялся я.

Интересно, сколько прошло лет с тех пор, как я последний раз так громко смеялся?

— Итак, принцесса, из того, что ты сказала, следует, что я не могу позволить себе навредить твоей красоте, и без каких-либо колебаний перед столь ужасным актом я попытался убить себя?

— Именно так.

Согласившись со мной, принцесса невозмутимо встала и направилась к очагу, словно желая сказать, что содержимое котелка на огне для неё важнее, чем я.

— Эй. Я же монстр, ты понимаешь?

— Я уже поняла.

— Я вампир.

— Вот как? Что ж, значит они действительно существуют…

— Я монстр, который убивает людей и съедает их.

— Так вот в чём причина вашего поведения. В таком случае мне чрезвычайно жаль, но я ничем не могу вам помочь.

— …

— Что-то не так?

— …

— Если вы так голодны, то не желаете ли присоединиться ко мне? Пот-о-фё вот-вот будет готово.[✱]Пот-о-фё (фр. Pot-au-feu, буквально «котелок на огне») — одно из популярнейших блюд традиционной французской кухни. Представляет собой мясной бульон с говядиной, овощами и приправами.

Сказав это, принцесса обеими руками вытащила котелок из очага, после чего направилась вглубь хижины.

— Я ем только тех существ, которых убиваю самостоятельно.

Сделав такое резкое заявление в адрес еды, которая пригласила меня разделить с ней стол, я подумал, что это не совсем те слова, которые нужно было сказать в адрес еды, которую я не смог убить.

Говорить такие некрутые вещи для меня — ужасный грех. Конечно, не настолько ужасный, как ещё раз покончить жизнь самоубийством.

Не то, чтобы я желал искупить этот грех, но я направился вглубь хижины за принцессой. (а можно ли искупить грех уничтожения целой страны?)

Я приму участие в трапезе (хотя не намереваюсь ничего есть).

Увидев меня, она спросила: «Могу ли я узнать ваше имя?»

Немало вампиров руководствуются такой политикой: «Я не собираюсь называть своё имя какому-то человеку», но поскольку моё имя мне очень нравится, я отвечу.

Я горжусь этим именем.

Было бы ложью сказать, что я не горжусь им.

— Я — бесстрашный, отчаянный, смертоносный вампир, Дэстопия Виртуозо Суицид-Мастер.

— Господин Суицид-Мастер, значит?

— Никаких «господин». Это слово само по себе недостаточно почётно. Вне зависимости от того, как я себя называю, не используй в мой адрес никакие титулы.

— Поняла.

Поставив котелок на деревянный брус, исполняющий роль столика в неком подобии столовой, она назвала мне своё имя.

— Меня зовут Ацерола.

Взявшись за краешек юбки, она изящно поклонилась. Этот элегантный жест практически очаровал меня, но отложим это в сторону… Ацерола?

— То есть не «Прекрасная принцесса»?

— Это не имя, а насмешка. Оно не делает мне чести. Так меня называли лишь в детстве. Все, кто когда-либо так называл меня, скончались.

Скончались.

Это значит, что они все отдали свои жизни за Прекрасную принцессу, не так ли? В таком случае, кажется, что информация Тропикалеска немного устарела.

Ацерола значит.

Изящное имя.

— Ацерола — это твоё имя или фамилия?

— Ни то, ни другое. Я больше не имею права носить фамильное имя. Теперь, я даже не могу носить имя, которое мне дал мой отец — Лора.

— …

Если верить сказке, то семья принцессы первой столкнулась с красотой дочери. И первая же приняла свою смерть от этой красоты.

Не знаю, сколько в этой сказке правды… но я рад, что могу обойтись, не называя её таким претенциозным именем, как «Прекрасная принцесса».

— В таком случае, я буду называть тебя принцессой Ацеролой.

— Как пожелаете… Хотя с самого начала я никогда не была настоящей принцессой. Почему же всё так вышло? — сказала она печальным голосом, слегка наклонив голову набок.

Этот невинный жест окончательно возбудил мой аппетит. Я инстинктивно вытянул свои когти и…

008

Так или иначе, похоже, что я снова умер.

За всё время, что я являюсь вампиром, и, конечно же, за всё то время, что я соблюдаю свою диету, меня ещё никогда не убивали дважды за столь короткий промежуток времени. Особенно один и тот же противник. Хотя если уж говорить о моём противнике, то им являюсь я сам. Сама принцесса Ацерола не совершала совершенно никаких действий.

Первое, что я почувствовал после возвращения к жизни — это стук моего сердца, которое я держал в правой руке. Похоже, что в этот раз я умер, вырвав его из своей груди.

Судя по всему, сердце в моей груди уже успело восстановиться.

Хмм.

Похоже, что я уже привык к этому: смотреть со стороны на своё сердце.

Так же, как человек ест яблоко, я погрузил свои клыки в своё сердце. «Если я кого-то убиваю, я непременно съедаю его» — это моё железное правило.

Я мало что могу сделать, когда меня разрывает на мельчайшие кусочки, но несмотря на то, что я же и являюсь собственной жертвой, правило всё равно нерушимо.

Ммм, какое же оно сочное…

Как и ожидалось от моего сердца.

Свежая пища всегда лучше, даже если она мертва.

— Так вы бессмертны? Ясно. Это весьма удивительно, Мастер суицида, — сказала принцесса Ацерола, поедая приготовленное ею пот-о-фё. Её восхищение звучало искренне.

Поскольку ей уже было известно, что я вампир, она уже не проявляла ко мне столько беспокойства, как прежде, когда она положила мою голову к себе на колени. Я этим даже немного разочарован… Но значит ли это, что я теперь стану пленником её красоты?

— Твоя похвала — честь для меня, принцесса Ацерола… Так значит я снова напал на тебя и попытался съесть?

— Именно так. Но пожалуйста, не волнуйтесь, Мастер суицида. Во всём виновата лишь моя чрезмерная красота.

Эта фраза звучала не как заносчивое хвастовство, скорее, принцесса Ацерола искренне чувствовала ответственность за две моих смерти.

Но ей не нужно чувствовать себя виноватой.

Красота её отношения ко мне ещё больше разрывает моё сердце. Если я проявлю неосторожность и начну беспокоиться о том, что чувствует принцесса, то боюсь, что могу совершить ещё одно самоубийство.

Сколько же смертей, подобных этой, видела эта женщина?

— Похоже, что и этой стране я доставила немало неприятностей.

Неприятностей, хах.

Принцесса, вы истребили её настолько тщательно, что вампир умер от голода.

Женщина, настолько прекрасная, чтобы уничтожить целую нацию.

— Приношу свои извинения. Я скоро уеду отсюда. Похоже, что человека, которого я ищу, в этой стране тоже нет.

— …?

Она кого-то ищет?

Я сомневаюсь, что она ищет кого-то, чтобы съесть… но кого же она ищет?

Давайте попробуем вспомнить, может в сказке упоминалось об этом?

«Она отправилась в путешествие, чтобы найти того, кто сможет её спасти», — вот что говорилось в сказке про Прекрасную принцессу.

Но что ещё важнее… она собирается уехать?

Эй, эй.

Нет уж, вот за это я точно не могу простить её.

— Это эгоистично, — говорю я.

Я в самом деле не могу допустить, чтобы она отправилась в другую страну, поэтому эти слова исходили из самого сердца, однако я не собирался устраивать спор. Я, будучи вампиром, очень далёк от этого, поэтому меня очень смутило, что я сказал нечто настолько добродетельное.

— Сколько трупов ты собираешься создать, чтобы найти человека, который сможет тебя спасти? Сколько ещё стран ты уничтожишь, прежде чем спасёшь себя?

— Вы хотите сказать, что мне следует умереть?

Я полагал, что принцесса Ацерола немного взволнована, но, вопреки моим ожиданиям, она ответила тихо и спокойно, будто конфликт был уже урегулирован.

Я не говорю, что ей нужно убить себя.

В конце концов, когда я хочу кого-то съесть, я его убиваю своими руками.

— Если бы я могла умереть… Если бы я могла покончить с собой, всё было бы куда легче. Однако, если эта проблема снова возникнет, и если кто-то в моём положении покончит жизнь самоубийством, то тогда некому будет спасти того человека.

— …

Я запутался. Я действительно не понимаю, что она говорит. «Выбрать смерть, потому что жизнь причиняет страдания — значит сбежать», — это она имеет в виду?

Ха, как же это праведно.

Но эта прекрасная праведность является ядом для слабых. Эта праведность уничтожила все эти страны, всех этих людей.

Смерть от яда.

Смерть от яда красоты.

Проклятие ведьмы.

Но, в настоящий момент, она стала чем-то пострашнее ведьмы. Впрочем, какие бы цели она перед собой ни ставила, какой бы стиль жизни ни выбрала, это всё вопрос её предпочтений, ко мне всё это не имеет никакого отношения.

Но я не мог ей этого сказать.

Будь она человеком или вампиром, не в моих правилах вбивать свою систему ценностей в глотку другим людям (единственное, что сейчас у неё в глотке, это её суп). Однако же, и её цель, и её методы достижения цели непосредственно вредны для меня.

Я продолжаю совершать самоубийства в попытках съесть принцессу Ацеролу отнюдь не из-за недальновидности.

Если она продолжит своё путешествие, пытаясь спасти себя, спасти своё будущее, то в худшем случае это приведёт к уничтожению всего человечества. А учитывая отсутствие у неё понимания того, что она убивает настоящее ради будущего, вероятность такого катастрофического исхода довольно высока.

Я — монстр.

Странность, монстр, вампир.

То, что происходит с людьми, меня совершенно не волнует. Я сейчас не об этом. Здесь вопрос жизни и смерти.

Я бессмертен, но именно потому, что я бессмертен, это вопрос жизни и смерти.

Я уже столкнулся с нехваткой еды и умер от голода, потому что королевство было уничтожено. Вообще-то, я и есть тот, у кого есть реальная необходимость отправиться в путешествие, но если я отправлюсь в поисках пищи, и всё, что я найду — это горы трупов, то трапеза мне не светит.

Проблема красоты принцессы Ацеролы не была для меня незначительной.

Это проблема моего пропитания.

Если люди вымрут, то монстры вымрут вслед за ними.

Это пищевая цепь.

Это цепь вымирания. Всё взаимосвязано.

Я не могу этого допустить.

…Но, после этих слов, что же мне делать?

Если я съем принцессу прямо здесь и сейчас, то все проблемы будут решены, но так как я не могу этого сделать, ситуация становится несколько парадоксальной. Нет, давайте мыслить хладнокровно.

Вообще я не люблю размышлять, но сейчас нет времени для высказывания неприязни.

Поэтому, хорошенько поразмыслив, я, бесстрашный, отчаянный, смертоносный вампир, Дэстопия Виртуозо Суицид-Мастер, внезапно обнаружил общие интересы у меня и у принцессы Ацеролы, так же известной, как Прекрасная принцесса.

Принцесса Ацерола не хочет убивать людей, а я хочу убивать людей. Принцесса Ацерола считает мучительным необходимость продолжать жить, я же нахожу мучительной невозможность съесть её.

Ну разве это не идеальные предложение и спрос? Я обязан воспользоваться этим.

Я должен начать готовиться к приёму пищи.

Я дважды не смог съесть её. Я дважды убил себя.

— Принцесса Ацерола, — позвал её я.

Для меня это необычно, я очень осторожен.

До сих пор я пытался обмануть её, но было неразумно пытаться обмануть её с дурными намерениями.

Все дурные намерения будут отражены обратно ко мне.

Они обернутся желанием калечить и травмировать себя.

Поэтому я должен стремиться к взаимопониманию, я должен полностью удовлетворить желания принцессы. Боже, приготовление пищи — это так сложно.

— У тебя есть какие-либо перспективы? Когда ты покинешь эту страну, которую ты уничтожила, как и другие страны, считаешь ли ты, что кто-то может спасти тебя в следующей стране, в которую ты прибудешь? Не думаешь ли ты, что в следующей стране повторится всё то же самое?

— Мне кажется, вы неправильно меня поняли. Я не уничтожаю каждую страну на своём пути. Я стараюсь заботиться настолько, насколько могу, о том, чтобы такого не происходило.

— Но человеческие возможности отнюдь не безграничны. Ты в самом деле не способна на это. Я не стану отрицать твою цель, или лучше сказать, твою эстетическую цель, но предупреждаю тебя, что продолжать твоё столь легкомысленное путешествие просто неблагоразумно.

Предупреждение.

Я должен был сделать то, чего ненавижу больше всего, чтобы получить…

Есть предел тому, насколько сильно я могу отклониться от собственных принципов.

— Это правда…

Однако принцесса Ацерола не отвергает предупреждение монстра, наоборот, она искренне принимает его.

Какая честность.

Обычный человек мог бы поддаться чувству вины и покончить с собой в тот же момент, когда стал свидетелем подобного поведения принцессы, но поскольку я вампир, меня это обошло стороной. Едва-едва.

— Хоть вы и говорите, что это неблагоразумно, я не знаю иного способа. Если я не продолжу путешествие, я не получу ответа.

— Нет, это не так, — сказал я.

Вот оно.

— Послушай, принцесса, даже если ты этого не хотела, ты уже уничтожила это королевство. Всё кончено, поэтому я не стану просить тебя беспокоиться о нём, ты уже ничего не можешь сделать. Это нерушимая истина. Однако ты можете использовать эту ситуацию с пользой.

— С пользой…

— Если ты не будешь убегать в панике, то до тех пор, пока ты будешь оставаться в этом королевстве, в этом мёртвом королевстве, тебе не нужно будет беспокоиться, что ты кого-нибудь убьёшь.

Это не ложь. Обеспокоена ли она убийствами или нет, в любом случае здесь не осталось людей, которых можно убить.

Они все на безопасном расстоянии отсюда, так сказать.

— О чём вы? Я боюсь убить вас, Мастер суицида. Я не могу оставаться здесь, пока вы пытаетесь съесть меня. Я снова убью вас.

Она смертельно серьёзна.

Не потому, что она не хочет быть съеденной, а потому, что она не хочет, чтобы я убивал себя в попытках её съесть. Можно ли её назвать добросердечной? Или в этом тоже виновата её красота?

Но всё это лишнее беспокойство.

Беспокоиться не о чем.

— Знаешь, я ведь бессмертный монстр. Бесстрашный, отчаянный, смертоносный вампир, Дэстопия Виртуозо Суицид-Мастер. Для меня смерть — ничто. Послушай, принцесса. Позволь сказать тебе, что другого такого же как я нет. Даже если я останусь рядом со тобой, я буду всегда возвращаться к жизни, сколько бы раз ни умер. Я единственный, с кем ты можешь посоветоваться.

— Посоветоваться?

Несмотря на острый ум Прекрасной принцессы, она выглядела удивлённой, будто это было совершенно неожиданное предложение.

— Именно. Как видишь, я монстр во всех отношениях, и это означает нечто большее, чем то, что можно увидеть глазами. В том числе у меня есть некоторые навыки колдовства. Это тоже часть моего сверхъестественного существования, понимаешь? А значит, что я смогу помочь тебе найти способ избавиться от проклятия ведьмы. Как считаешь?

— …

Другими словами.

Немного подумав, принцесса Ацерола посмотрела на меня.

Этот сильный взгляд принадлежал не хрупкой несчастной принцессе. Даже если бы она не была проклята ведьмой, если я не буду осторожен, то всё равно рискую быть убитым.

— Это значит, что в обмен на вашу помощь вы будете удерживать меня на своей территории и искать возможность съесть меня?

В точку.

Если я смогу при помощи какой-нибудь хитрости справиться с её красотой или, по крайней мере, смогу ослабить её, чтобы она не уничтожила всё человечество, то я уверен, что смогу съесть её.

К примеру можно использовать яд фугу.

Это соответствует нашим общим интересам.

Идея далека от совершенства, но разве есть ещё что-то, о чём ещё мы могли бы с ней договориться?

Если принцесса Ацерола достигнет своей цели, а в то же время я удовлетворю своё желание съесть её, то человечество больше не потеряет ни одну из своих наций. Все останутся в выигрыше.

Для того, кто терпеть не может размышлять, я сходу придумал довольно неплохое решение проблемы, не правда ли?

— Я согласна. Я так понимаю, нам лишь осталось пожать друг другу руки, Мастер суицида, — сказала принцесса Ацерола, глубоко вздохнув.

Даже это её лёгкое проявление меланхолии было прекрасно.

Нет, что ещё более прекрасно, так это сила ещё решимости, чтобы пожать руку такому монстру, как я, чтобы достичь своей цели.

Или, может быть, она подумала, что её отказ от единственного предложение, которое я сумел придумать, может заставить меня снова покончить с собой. В таком случае стоит сказать, что её сострадание было таким же прекрасным.

Что ж, вот и хорошо.

Если я могу съесть то, что убил, то всё хорошо.

Если я могу просто следовать этому правилу, то всё остальное не имеет значения.

— Отлично. Рассчитываю на плодотворное сотрудничество.

Принцесса Ацерола протянула мне правую руку. Она в самом деле это сделала, это была не фигура речи.

Некоторые типы вампиров способны похищать энергию посредством прикосновения, так что это было очень храбро с её стороны.

Когда моя голова лежала у неё на коленях, всё, о чём я тогда мог думать, это то, что я хочу начать есть её с бёдер, но теперь я хочу начать с грудинки.

Рукопожатия не приняты в этом королевстве, но до тех пор, пока мы будем партнёрами, работающими вместе над решениями наших проблем, я могу по крайней мере попытаться соответствовать ей.

Я взялся за правую руку принцессы Ацеролы.

Это был первый случай, когда я коснулся её кожи, её тела, неприкрытого одеждой. Удивительные ощущения. Мне кажется, что я мог бы утонуть в этой нежности.

Я теряю контроль над собой, и затем…

009

Так или иначе, похоже, что я снова умер.

По существу, я, вампир, о котором слагают легенды, встретил принцессу Ацеролу, Прекрасную принцессу, о которой рассказывается в сказках, и как только мы заключили нашу сделку, я умер в третий раз.

Наша обеденная трапеза явно не задалась (и неважно, что за окном ночь).

Но мы, по крайней мере, провели весьма продуктивные переговоры, так что это следует рассматривать, как успех. Если эти мои три смерти не были бесполезными, значит я умер собачьей смертью не напрасно.

Впрочем, наверное, вернее сказать «демонической смертью».

Я умер, как подобает демону.

Итак, я пригласил принцессу Ацеролу в мой Замок Мертвецов. Даже если это и временно, мы всё-таки сотрудничаем, так что было бы некстати, если б она была не рядом со мной. Я больше не желаю ни секунды находится в этой хижине. Нет смысла хранить такие ценные продукты в таком месте.

Даже Прекрасная принцесса, которая уверяла, что защищена от любого нападения, являющегося результатом злобы или враждебности, не имеет никакой защиты от обрушения старого гнилого здания.

Против естественных явлений она абсолютно беззащитна.

Как настоящий странник, принцесса Ацерола придерживалась принципа простоты и бережливости, поэтому, хоть это и временно, она собиралась категорически отказаться от моего предложения: «Я не могу остаться жить в замке» (робким голоском, конечно), но подумав о малопривлекательной возможности остаться жить среди тысяч людей, которых она убила, я попытался убедить её, что пребывание в этом случайно выбранном месте может представлять опасность.

Убеждение.

Не могу сказать, что хорош в этом.

В опасности находятся невинные люди, а не только принцесса Ацерола. Существует вероятность, что люди из других стран пересекут границы, когда до них дойдут слухи о Прекрасной принцессе… во всяком случае, несмотря на отсутствие мастерства, я выдал что-то вроде этого: «Если вы пойдёте со мной, то, поскольку у моего Замка Мертвецов тёмная история, люди в здравом уме не будут приближаться к нему, а значит новых жертв пока что не будет».

Давал ли я искренний совет, или же использовал сладкий обман, я не могу сказать точно. Но одно скажу точно, я хорошо приправил свою еду.

Хотя вместо того, чтобы моя еда хорошо себя чувствовала, я бы предпочёл, чтобы она была хороша на вкус.

Конечно, после уменьшения количества возможных вариантов, принцесса Ацерола приняла моё предложение. Даже интересно, кто из нас кому сделал одолжение.

Само собой, вампиру с такой дурной репутацией, как у меня, следовало бы насильно похитить эту красавицу и запереть её в моём замке. Но это сработало бы с обычной красавицей, а не с обладательницей столь разрушительной красоты, так что я здесь бессилен. Единственный вариант похищения, который я могу осуществить, это заманить её хитростью.

Тем не менее, если я смогу понаблюдать за ошеломлённой реакцией принцессы Ацеролы на огромные размеры моего Замка Мертвецов, то буду доволен. Ну или по крайней мере у меня будет ощущение, что всё идёт по плану.

Так как я уже трижды подряд позорно умер, мне следует проявить большее достоинство, иначе у нас могут возникнуть трудности во взаимоотношениях.

Я же изумителен!

У меня есть свой замок!

Однако, не похоже, чтобы принцесса Ацерола была удивлена величием замка.

— Боже, и вы в одиночестве живёте в таком большом замке? — вот и вся её реакция.

Звучало так, будто она жалеет меня, несчастного вампира.

О боги!

Я застыл на месте.

— Нет, не в одиночестве. Я живу здесь вместе со своим верным слугой, — объяснил я, будто бы извиняясь. Кстати говоря, о Тропикалеске я как раз совершенно забыл.

Было весьма неловко возвращаться, ведь я так ничего и не ел с тех пор, как поспешил уйти, заявив, что «трапеза началась», но у меня нет иного выбора, кроме как держаться высокомерно и не терять лица перед собственным рабом.

— Ах, так значит у вас есть сосед, значит… Не должны ли мы сначала спросить его разрешения в отношении моего пребывания здесь?

Боже, как она жестока. То, как она уделяет внимание каждой мелочи, противоречит её жестокой красоте, не правда ли? Она даже уделяет внимание слуге вампира.

Я объяснил ей, что он мой верный слуга и никогда не станет возражать против решения своего хозяина, поэтому нет никаких проблем с получением его одобрения.

— Я категорически против. О чём вы вообще думали, Мастер? Не могу поверить, что вы пригласили в замок обыкновенного человека.

…Он отнёсся к моей идее крайне отрицательно.

Оставив принцессу Ацеролу в зале на некоторое время, я вернулся к своему трону и вкратце описал Тропикалеску сложившуюся ситуацию, который в это время при помощи своих сил и строительных навыков чинил пол. Однако, как только я закончил, то, не преклонив колени и даже не дождавшись, пока я сяду, мой верный слуга отверг мой план прямо мне в лицо.

— Мастер, вы приказываете мне заботиться не только о вас, но и о ничтожном человеке? Это уже слишком.

— Ты заботился обо мне…?

Довольно профессиональное мышление.

Может быть, это рабская сила воли.

Увидев взгляд Тропикалеска, словно он сейчас разрыдается, я почти что растрогался, но я лишь ответил:

— Решение уже принято. Я не собираюсь спрашивать твоего мнения. И перестань называть меня таким банальным титулом, как Мастер.

— Это… это моя ошибка, Мастер суицида.

Вспомнив, кем он является, Тропикалеск опустился на колено, однако он не опустил лицо в пол, а строго посмотрел на меня.

Может это и рабская сила воли, но всё же сила воли.

Я ухмыльнулся, глядя на него, глядя на него сверху вниз.

Я думал, что он всего лишь преданный идиот, но, похоже, я ошибался.

Сейчас не время и не место для этого, но я чувствовал себя немного счастливым, неожиданно открыв для себя новую сторону своего слуги, после стольких лет.

— Не волнуйся. Я не собираюсь заставлять тебя присматривать за человеком. А если точнее, то я хочу предупредить тебя, чтобы ты держался подальше от принцессы Ацеролы.

— Принцесса Ацерола… вы запомнили имя ничтожного человека, Мастер суицида? — сказал Тропикалеск в изумлении.

Какого ты мнения о памяти своего мастера?

Уж имена то я запомнить могу.

Кроме того, будучи бывшим человеком, у тебя хватает наглости продолжать называть её «ничтожным человеком» без капли смущения?

Или же.

Именно потому, что он был человеком, он и испытывает такое отвращение.

Отвращение к своему виду. К своему прежнему виду.

Ну, на самом деле даже такой вампир, как я, родился из ненависти к людям, так что в целом я согласен с ним, что люди по большей части ничтожны.

И для меня не существует никакой реальной нужды различать их поимённо.

Но эта женщина отличается от остальных.

Принцесса Ацерола, «Прекрасная принцесса» — не ничтожный человек.

Она исключительный человек с исключительным качеством мяса.

Она заслуживает того, чтобы её запомнили.

И именно поэтому я должен предупредить Тропикалеска.

— Я — бесстрашный, отчаянный, смертоносный вампир, так что защита принцессы для меня ничто, но вампир вроде тебя легко станет жертвой. В тот же момент, как ты увидишь её, ты будешь разорван на куски.

Я сам был разорван на куски, как только встретил её, так что как ни посмотри, со словами «ничто для меня» я немного преувеличил, но, если я не дам ему суровое предупреждение, он захочет проверить своими собственными глазами, что «Прекрасную принцессу» можно назвать сверхъестественным человеком.

— Если это так, то уже поздно… уже слишком поздно, Мастер суицида. Приводить столь опасную личность в замок… Как управляющий замком, я не могу закрыть глаза на такое положение дел.

Конечно, он управляет замком, но неужели он собирается стать ещё и надзирателем? Да, когда общаешься с человеком с глазу на глаз, можешь открыть для себя немало новых его сторон.

В таком случае, может и стоит развить в нём эту сторону.

— Прекрати ворчать, Тропикалеск. Ты переходишь черту. Я когда-либо изменял принятое мною решение?

— …Ну, насколько мне известно, изменяли…

Хмм.

Правда?

Полагаю, что да.

Выйдя из дома в решимости съесть принцессу из сказки, я вернулся в сопровождении этой самой принцессы, так что нет никаких сомнений в моей решительности. Даже в таком случае я намереваюсь осуществить принятое решение в силу своих возможностей.

Своими силами, в своём стиле.

Я пригласил принцессу не на званный ужин в моём замке. Я пригласил её стать частью меню этого званного ужина.

Похоже на то, что я просто запасаюсь едой.

В таком случае, разве не должен раб рукоплескать своему хозяину за то, что он так потрудился?

— Как ты и сказал, это довольно сложная в приготовлении еда. Мне кажется, что я не смогу её съесть так просто. Я решил, что мне сначала нужно осуществить подготовительный этап, прежде чем я смогу съесть её. Так что не делай такое лицо. Конечно, я сам за ней присмотрю.

— Вы уверены, что сможете присмотреть за едой? Что, если в конце концов за ней придётся присматривать мне…?

— Разумеется, я справлюсь.

Мне кажется, что я сейчас похож на ребёнка, который просит у родителей разрешение взять бродячую собаку. Неожиданно точное сравнение.

Удивительно похожие ситуации.

Разница лишь в том, что человек, о котором идёт речь, является едой.

— Я решил, что я смогу это сделать. Я принял решение. Всё уже решено. Никаких проблем не будет. Это мой тебе ответ: никаких проблем не будет. Я не собираюсь оставлять её здесь надолго. Лишь на столько, сколько потребуется, чтобы прорваться через её оборонительную стену красоты и убить её. Это не займёт много времени.

— …Я понял вас.

Я ещё не знал, к чему это всё приведёт, но в любом случае очень неохотно, брезгливо и немного с горечью Тропикалеск, наконец, разрешил Прекрасной принцессе остаться в замке.

Подумать только, мне пришлось добиваться разрешения у собственного подчинённого в собственном замке. Отношение между хозяином и слугой не так уж и просты, как на первый взгляд.

Так или иначе, все мои предыдущие попытки встретились с неожиданными трудностями, но теперь это реальная проблема.

— Тропикалеск, я хочу знать твоё мнение.

Хоть я так и сказал, мне не интересно его мнение. Я просто задал вопрос своему слуге.

— Как ты думаешь, Прекрасную принцессу можно убить?

010

Могу смело заявить, не боясь недопонимания, что плана у меня нет.

Нет ни плана, ни идеи.

Я понятия не имею, что мне делать с моей едой.

Прямо сейчас я сижу и ломаю голову, как бы мне предотвратить отъезд принцессы любой ценой. Хоть я и красноречиво убедил её, что ей не следует бездумно отправляться в другую страну, я был почти так же безрассуден, как и она. Нет, я, пожалуй, был даже более безрассуден, чем она.

Я сказал ей, что мы вместе придумаем способ избавиться от проклятия ведьмы, но это не значит, что у меня есть хоть одна мысль, как это сделать.

Я не вижу решения.

Конечно, я не врал, когда сказал, что у меня есть некоторые познания в колдовстве, но они в самом деле были на уровне «некоторых». Я не могу ни развеять её проклятие, ни заменить другим проклятием, или что-то в этом духе.

В первую очередь я позаботился о том, чтобы содержать Прекрасную принцессу в тёмном и прохладном месте, таком, как Замок Мертвецов, чтобы подготовить её к трапезе, но у меня нет ни малейшей зацепки, с чего можно начать.

Впрочем, я же вампир, само собой я знаю пару вещей от трансформации и о тумане…

Посмотрим.

— Итак, я хочу, чтобы ты поделился со мной своей мудростью, Тропикалеск. Насколько я помню, когда ты был человеком, ты происходил из рода волшебников, верно?

— Это было очень давно.

Тропикалеск дал короткий немедленный ответ на вопрос своего мастера. Он не был раздражённым (хотя вполне мог), но, кажется, что этот достойный мужчина ненавидел вспоминать те времена, когда он был человеком.

Волшебники бывают разными, и не похоже, чтобы к этому человеку очень уж хорошо относились в прошлом, так что не могу сказать, что не понимаю его чувства (впрочем, не думаю, что он бы мог сказать, что сейчас с ним обращаются сильно лучше).

Но сейчас не время разбираться с нашими нежными чувствами. Я не такая понимающая личность, как Прекрасная принцесса.

Всё, что я сейчас понимаю, это насколько сложна поставленная задача.

— По существу, её «красота» схожа с вампирским очарованием, не так ли?

Пытаясь притвориться вампиром, которого абсолютно не заботят чувства Тропикалеска, я высказал своё толкование.

Очарование.

Одна из типичных «способностей» вампира, которой и я, и Тропикалеск были наделены. В качестве первого шага к созданию слуги, с её помощью можно проникать в разум человека, сродни гипнозу. Она имеет определённое сходство с очарованием принцессы в том смысле, что тоже позволяет очаровывать людей.

Эффективность очарования зависит от психической устойчивости цели, но в любом случае мы можем его контролировать. Мы можем его включать и выключать.

Поэтому, даже несмотря на то, что принцесса не способна контролировать свои чары, я подумал, что их всё же можно контролировать так же, как и у нас, и их можно включать и выключать в зависимости от того, как их использовать. Но Тропикалеск категорически отверг эту идею.

— Нет, это совершенно не одно и то же.

Он больше не стеснялся указывать мне на ошибки.

Славно, славно.

— Во-первых, то, от чего страдает Прекрасная принцесса, не является проклятием.

— Это не проклятие?

— Разве это не дар? Она была благословлена.

Тропикалеск говорил так, будто сам лично всё видел. Как бы он не открещивался от своего человеческого прошлого, он ни капли не изменился.

Судя по всему, у него на эту тему есть своё личное мнение.

— Что ты имеешь в виду под «благословением»?

— Красотой, позволяющей очаровывать окружающих, она была наделена с рождения; в ней нет ни магии, ни колдовства. Единственное, что сделала ведьма, это сделала эту красоту видимой для других.

— Хм. Сделала видимой значит.

Я как обычно с ним согласился, но в действительности ничего не понял.

Сделать красоту видимой.

Получается, что это была внутренняя красота.

Пользуясь кулинарной терминологией, это вкус, верно?

Не подача и не сервировка.

— В таком случае, разве мы не можем использовать магию, чтобы сделать эту красоту невидимой?

Так мы отменим проклятие.

Око за око, зуб за зуб.

Проклятие за проклятие.

Если это и в самом деле дар, то использование проклятия было бы более чем уместно.

— Полагаю, что с этим будут проблемы. Возможно, когда-то давно это бы и сработало, но сейчас любая магия, которую мы используем для нанесения проклятия, будет рассматриваться как «нападение» и вероятнее всего отразится на заклинателя. Шанс успеха минимален, я считаю. Её защита безупречна. Даже если бы мы попытались её «очаровать», то несомненно стали бы очарованными самими собой.

— …То есть выходит так, что если я попытаюсь убить и съесть её, то буду сам убит и съеден? Я? Дэстопия Виртуозо Суицид-Мастер?

Я попробовал задать вопрос в шутливой манере.

— Это весьма вероятно, — ответ Тропикалеска был как никогда серьёзным. — Такой вывод можно сделать исходя из того, что вы заявили, будто у вас с принцессой есть общие интересы, Мастер Суицида.

Тропикалеск особо выделил слово «будто», как если бы хотел сказать, что я обманываю её.

— Вы обманываете её.

Он сказал это!

— Я был ошарашен идеей мастера привести в замок Прекрасную принцессу, словно подобранного котёнка, но учтите, что если вы ещё хотя бы раз потерпите неудачу, начиная с этого момента, то весь вред, что вы нанесёте принцессе, вернётся вам обратно.

— Что ж, я к этому готов.

Я уже успел трижды умереть.

Уже поздно думать о том, как избежать смерти.

Нельзя сказать, что все эти три раза произошли оттого, что я хотел нанести её вред. Это был просто голод.

— Я более не стану вам возражать, Мастер суицида, но вы должны надлежащим образом подготовиться, прежде чем предпримете какие-либо действия. Под подготовкой я подразумеваю ваше физическое состояние… Не думаю, что с этим человеком стоит связываться на пустой желудок.

— Я уже всё решил. Первое, что окажется в моём желудке — эта женщина.

Мне не нужны ни закуски, ни аперитивы.

Строго говоря, я уже съел своё сердце, но это не считается.

— …Понимаю. Я тоже начну изучать этот вопрос. Хотелось бы попытаться найти решение, не связанное с колдовством. Мастер, прошу вас, не спешите и будьте осторожны.

— Да, конечно. Не стоит просить меня об этом. Меня хоть и зовут Суицид-Мастер, но это не значит, будто у меня есть какое-то особое желание умереть.

Несмотря на просьбу Тропикалеска, я после этого ещё дважды опрометчиво нападал на принцессу, в результате чего расставался со своей жизнь ещё два раза.

Я не опорочил имя Мастера суицида.

011

Я не особо вдумчивый вампир, но даже я способен это понять, умерев пять раз. Подготовка к этой трапезе требует более радикальных мер.

Я пытался быть осмотрительным, но из-за того, что она вызывала мой аппетит, я стал нетерпеливым и начал думать только о том, как её убить. И в этом я не добился никакого прогресса.

Голод стал заметно сильнее.

Мне трудно смириться с этим положением, как и трудно смириться с голодом, но мне нужно сменить ход мысли.

Конечно, мне нужно провести революцию в собственном мышлении, но мне так же нужно устроить что-то вроде государственного переворота по отношению к принцессе.

Я должен заставить принцессу Ацеролу измениться.

Я хочу сохранить её натуральный вкус настолько, насколько это возможно, но он всё равно нуждается в приправах. Тонко регулируя привкусы, можно сделать трапезу куда приятнее.

Несмотря на имеющиеся сомнения по поводу целесообразности идеи оставить в замке простого человека, мой верный слуга, Тропикалеск Хоумэвэйв Догстрингс, отправился наружу для поиска решения проблемы пропитания (да уж, он просто олицетворение преданности), но я не могу просто сидеть и ждать его возвращения. Это против моей натуры — оставлять всю работу на своего подчинённого.

Есть некоторые продукты, которые друг с другом не сочетаемы.

…Кстати говоря о том, что против моей натуры. Как я и обещал Тропикалеску, я единолично взял на себя всю заботу о моей еде.

Я добываю человеческую пищу, готовлю её в человеческом стиле и доставляю в приготовленную для неё комнату три раза в день, с утра до вечера. Это весьма неприятно — выходить из замка в полдень, когда я обычно сплю, но я смог перетерпеть это, приняв как часть рецепта.

Поскольку я сплю в гробу, я ни разу не пользовался ни одной из кроватей в замке, но в список моих забот также входит и подготовка её спального места.

К счастью Тропикалеск в настоящий момент отсутствует.

Моя галантная забота о человеке — это не то, что я хотел бы демонстрировать перед своим подчинённым.

Но моей еде здесь должно быть комфортно.

Было бы ужасно, если бы её аромат ослаб из-за стресса в незнакомой обстановке.

«Я вполне способна сама о себе позаботиться».

Конечно, Прекрасная принцесса имеет достаточно опыта, потому она отказалась от моей помощи, но меня всё равно что-то тревожит.

Возможно, её воспитание даже лучше, чем я думал.

Безусловно, она способна о себе позаботиться, однако, покинув свою страну (попутно уничтожив её) она отправилась в далёкое странствие, и я уверен, что она справилась с этим исключительно благодаря людям, что окружали её.

Одежда, которую она носит, судя по всему, является «подношением» людей, мимо которых она проходила. Если бы она не приняла подарок, то, возможно, они бы предложили взамен свои жизни, поэтому принцесса Ацерола была не в состоянии отказать им.

Но в настоящий момент в этом королевстве не осталось ни единого человека, который мог бы предложить ей западную одежду, и об этом мне тоже надо было позаботиться. Возможно, принцессе будет это не по душе, ведь она привыкла жить просто и бережливо, но я не против посуетиться вокруг своей еды.

Я заказал для неё великолепное платье, впрочем, было бессмысленно заказывать такое платье для той, что безупречно выглядит в любой одежде.

Как бы то ни было, вопреки беспокойствам Тропикалеска, я отлично справляюсь со своими обязанностями.

Любая ошибка в том, как я с ней обращаюсь, может привести к моей незамедлительной смерти (на самом деле я уже дважды умер, глядя на неё), поэтому работа по уходу за ней была довольно страшной.

Но я обязан этим заниматься, что бы ни случилось.

Хоть я и бессмертен.

— Итак, принцесса Ацерола, я собираюсь изменить и твоё мышление.

— …Другими словами, вы каким-то образом планируете изменить мой менталитет, чтобы съесть меня. Вы это имеете в виду, Мастер суицида? Понятно, — согласилась принцесса.

Она в самом деле всё поняла?

Я полагал, что обладательница величайшей красоты, беспощадно убивающая людей, куда бы она ни отправилась, могла бы вполне впасть в отчаяние, но эта девушка, несомненно, обладала куда большей психической стойкостью. Даже наоборот, можно сказать, что именно её стойкость делает существующую проблему столь серьёзной.

Существует опасность, что она станет пресной.

— Я думаю, что на настоящий момент я перепробовала всё, что было в моих силах, однако, Мастер Суицида, что конкретно входит в ваш план по изменению моего менталитета?

— Мой преданный слуга уже озвучил это ранее. Вместо того, чтобы связывать наше нынешнее положение с проклятием ведьмы, было бы вернее сказать, что это результат действия твоей природной красоты. Итак, мы должны сосредоточить наши усилия не на проклятии, а на самой красоте.

— …?

Из-за её скромности было трудно сказать, в полной ли мере принцесса Ацерола осознаёт свою «красоту», и было не похоже, чтобы она полностью поняла сказанное мною.

Или, может быть, я просто очень плохо всё объяснил.

Но мне нужно, чтобы она поняла.

Я заставлю её понять саму себя.

Этот рецепт содержит несколько чрезвычайно сложных шагов. Это совсем не то же самое, что поставить ногу на спину Тропикалеску.

— По сути, принцесса, я говорю о том, что для того, чтобы остановить твою красоту от очарования людей, забирая тем самым у них драгоценные жизни, тебе нужно перестать быть красивой.

— …Но это не решит проблему, не так ли? Это не очень сильно отличается от идеи покончить жизнь самоубийством.

Она очень прямолинейна.

У неё нет никакого страха перед вампиром.

Конечно, она права.

Это решение не является моим истинным намерением. Если бы принцесса Ацерола могла отбросить свою скромность, заботливость и внимательность, своё благородство и врождённую доброту, своё чувство морали… то больше не было бы смертей.

Люди бы перестали умирать.

Она бы перестала уничтожать государства.

И тем не менее, я не думаю, что это то решение, которого желает принцесса Ацерола, и это не то решение, которого желаю я. Такой рецепт не раскроет в полной мере её вкусовые качества.

Это в конечном итоге повлияет на вкус.

— Хорошо, послушай меня, принцесса. На самом деле тебе не нужно отказываться от своей красоты. Всё, что тебе нужно будет делать — это притворяться. Это всего лишь аранжировка, декорации.

А теперь важно, что будет дальше.

— При… творяться?

— Из того, что я знаю, всему причиной было то, что люди были соблазнены твоей внешней красотой, и никому не было дело до того, какая ты внутри, не так ли? Именно поэтому ты пошла к ведьме, которая сделала так, чтобы никого не заботила твоя внешность, а все были бы очарованы твоей внутренней красотой. Разве не так? Конечно, я не говорю тебе отказаться от собственной внутренней красоты.

Это в любом случае было бы невозможно, даже если бы я это произнёс.

Если бы она могла так сделать, у нас бы с самого начала не было никаких проблем.

Таким образом, остаётся единственный способ, известный ещё с древних времён: изменение менталитета.

Я не могу контролировать свой голод, а принцесса Ацерола не может контролировать свою чистоту и благородство. Всё в порядке, всё хорошо.

Всё прекрасно, но.

— Но даже если ты не можешь изменить то, какая ты внутри, ты можешь изменить свои манеры.

— Вы говорите о… поведении?

— Проще говоря, я говорю о том, чтобы начать вести себя как «плохой человек».

Притвориться худшим человеком, чем есть на самом деле.

— Прекратить разговаривать в такой вежливой форме, так изящно себя вести — это не значит изменить сущность своей внутренней красоты, так что это не должно быть проблемой.

— …

Принцесса Ацерола прижала пальцы к губам в размышлении.

Она выглядела задумавшейся, но всё ещё несогласной, и я подумал про себя: «Это не хорошо».

— С этого момента, когда будешь думать о чём-либо, делай это скрестив руки. Не нужно прикрывать руками рот. Это же не будет значить, что твои мысли станут другими, так ведь? Жест другой, но мышление остаётся прежним.

— Скрестить руки…?

Принцесса Ацерола так смутилась, будто никогда в жизни не скрещивала руки на груди. Хотя что до моих желаний, то я бы не прочь взглянуть на неё сидящей на стуле, закинув ногу на ногу, или прыгающей на кровать, но думаю, что пока не стоит метить так высоко.

Не то, чтобы это было сейчас так уж важно.

Просто нужно постоянно работать над тем, что ей под силу.

— С этого момента я буду подготавливать для тебя платья с более яркими узорами. И перестань использовать столовые приборы, ешь голыми руками.

— Г… голыми руками?

Её реакция говорила о том, что она не может в это поверить, но в попытке одержать над ней верх я продолжаю наступать:

— С твоей точки зрения, должно быть, приём пищи с использованием одного только ножа выглядит куда более варварским.

Моя убедительность — единственная вещь, с которой пока что всё в порядке.

— Понимаешь, по-варварски это будет выглядеть или нет — это всего лишь нюансы местного этикета, это всего видимость, и именно на видимости нам и нужно сфокусироваться.

Нужно сфокусироваться на румяной корочке.[✱]В слове «фокус» (焦点, shouten) первый иероглиф означает «обгорать», который используется в слове kogeme (焦げ目), что буквально означает «след от прожарки», к примеру полоски, от гриля.

На том, как она выглядит и что она видит.

— Н-но, Мастер суицида, я…

— Перестань так высокопарно разговаривать. Представь, что каждый раз, когда ты используешь в речи величественный, королевский стиль, в мире будет умирать миллион человек. Разговаривай как самая обычная девушка.

— О-обычная? Ох… Так моя речь тоже должна измениться… Мне нужно разговаривать более заносчиво, более неприятным образом…

Принцесса Ацерола согласилась с серьёзным выражением лица.

Если эту идею она придумала сама, значит она всё поняла куда быстрее, чем я ожидал.

Её скорость понимания уже сама по себе была проблемой, и ей более не стоит делать такое задумчивое лицо, но не будем пытаться изменить всё и сразу. Начнём с того, что мы сейчас действительно можем изменить.

Медленно, но уверенно. Шаг за шагом.

— Я не говорю, что ты должна стать плохим человеком, к тому же я считаю, что заразить тебя злом совершенно невозможно. Я не говорю тебе делать что-либо, чего ты не можешь сделать. Просто притворяйся плохой. Хотя лучше сказать, что ты должна притворяться, что ты притворяешься хорошей.

Её внешняя красота более не могла скрывать красоты внутреннюю — это и есть проклятие ведьмы, дар «Прекрасной принцессе». Поэтому, если она избавиться от внешней красоты, сохранив при этом свой внутренний мир, то нам может удаться перехитрить проклятие, замаскировав внутреннюю красоту. Другими словами. Это словно обернуть что-то в пергамент, чтобы затем запечь.

Принцессе Ацероле больше не придётся убивать людей.

Я сам убью её.

…Гипотетически. И эту гипотезу предстоит проверить. Я бы назвал эту проверку «дегустацией яда».

Возможно, мы сейчас делаем что-то настолько забавное, что даже не можем посмотреть друг другу в глаза, но мы сейчас максимально серьёзны.

— Я вас поняла. Нет… уловила.

Принцесса Ацерола решительно выгнула спину. Вполне возможно, что она впервые в своей жизни приняла столь властную позу.

— Отныне… нет, теперь я буду стараться вести себя и выглядеть как можно более вульгарно. Нисколько это возможно. Суицид-Мастер, я буду следовать вашему примеру!

— …

Последняя фраза явно была лишней, но в ней было видно её старание. Теперь, раз уж мы добрались до сюда, неплохо было бы изменить это милое, элегантное имя принцессы Ацеролы.

Мне кажется, она не станет жаловаться, поэтому мне нужно придумать достойное имя, чтобы поместить её в своё меню. Перед лицом переполненной энергией принцессы, при тусклом свете надежды, которого я уже давно не видел, это было именно то, о чём я задумался.

012

— Поскольку Прекрасная принцесса страдает от проклятия, под воздействием которого люди не могут быть обмануты её внешностью, пытаться сделать её уродливой не столько парадоксально, сколько иронично, не правда ли?

Голос Тропикалеска разбудил меня. Закончив сбор информации, он вернулся в Замок Мертвецов впервые за некоторое время.

Так или иначе, похоже, что я снова умер.

Судя по всему, это была лёгкая смерть от голода. Впрочем, в голодной смерти нет ничего «лёгкого» или «тяжёлого». Технически, я стал немного легче, поскольку мой желудок был пуст. Всё, чем я питался в последнее время — кусочки моего собственного тела, так что мой желудок был пустым уже довольно продолжительное время. Если бы я сейчас съел что-нибудь, я бы наверняка почувствовал тяжесть, что бы это ни было. Хотя, это совершенно не важно.

— Мастер суицида?

Судя по любопытствующему тону, мой верный слуга ещё не осознал, что именно привело меня к последней смерти. Всё будет куда серьёзней, если он об этом узнает (он может попытаться заставить меня что-нибудь съесть), поэтому я его проигнорировал.

— Ирония, ха, — я уклончиво вернулся к разговору. — Всё должно быть в порядке. В конце концов само существование принцессы несколько иронично.

— Да? Что вы имеете в виду?

Тропикалеск наклонился вперёд, переполненный любопытством в отношении слов своего хозяина. Желание поучиться у своего мастера заслуживает похвалы, однако всё, что я хотел сказать этими словами — это то, что я слушал его. Здесь нет ничего, чего бы я «имел в виду». Я имел в виду не более того, что сказал.

Просто я пытаюсь сказать ему одну вещь.

Но это очень трудно сделать

В итоге, чтобы скрыть тот факт, что я скончался от голода, и что разум мой сейчас помутнён, я начал развивать эту тему. Интересно, можно ли это считать одной из разновидностей притворства?

— Вот подумай. Если судить человеческой системой ценностей, то принцесса Ацерола является добром, а мы с тобой — абсолютным злом, но она убила куда больше людей, чем мы. Разве эта ситуация не иронична сама по себе? Это почти что сатирическая ситуация, что результатом преследования её высоких идеалов является уничтожение нескольких королевств.

— Говорят, что рыба не может жить в чересчур чистой воде… Впрочем, я полагаю, что люди, пожертвовавшие свои жизни Прекрасной принцессе, определённо, сделали это с большим удовольствием.

Ну разве это не иронично?

Что ж, так и есть.

Даже если бы принцесса Ацерола страдала, мучилась, стонала, то это, в некотором смысле, не имело бы значения для людей, жертвующих собой. Сколько бы она не просила их остановиться, это, скорее всего, оказалось бы бесполезно.

Здесь уже не столько ирония, сколько игнорирование. Она не может остановить этот чрезвычайно эффективный инстинкт приношения своей жизни в жертву справедливости и красоты. Почему? Потому что чистая и благородная Прекрасная принцесса — это целая система ценностей простых людей.

Поэтому она в самом деле не может понять их чувств. И именно потому, что она не может их понять, она является принцессой, достойной своего титула. Поскольку она не понимает чувств обычных людей, она и является Прекрасной принцессой.

Благородная душа.

Ну, или вы можете так полагать.

Принцесса Ацерола приносит людям спасение через смерть. Возможность лицезреть её делает жизни людей безупречными. Безупречными и завершёнными.

Но, тем не менее, принцесса Ацерола не настолько простой человек, чтобы быть удовлетворённой аргументом вроде: «Люди, умирающие ради тебя, довольны, так что не беспокойся об этом». Если бы это могло её убедить, то никаких проблем бы не было. И у меня проблем бы не было.

Но если всё так, то мне и не нужно взламывать её оболочку. Как там говорят? «Не разбив яйца не сделаешь омлет», верно? Но ведь вы всё ещё можете сварить это яйцо. Это и называют кулинарным мастерством.

— Вы не лишите её своей красоты, но заставите её перестать казаться красивой. Если всё так, то защитные чары могут оказаться полезными.

— Защитные чары? Что? Ты имеешь в виду колдовство?

— Нет, это нельзя назвать колдовством. Это своего рода фольклор, традиции, к которым прибегают родители, чтобы такие сверхъестественные существа, как мы, не крали их детей. Они намеренно дают детям злобно звучащие имена, что позволяет скрыть их от взора демонов.

Что-то мне подсказывает, что злобные имена скорее должны привлекать демонов, а не отпугивать их, но, полагаю, смысл в его словах есть.

Этот специфический запах, он другой.

Но риск не ограничивается лишь Прекрасной принцессой, он относится к красоте в целом. Если вы попытаетесь посадить на цепь саму красоту, то можете навлечь на себя бурю.

Итак, даже если вы не зайдёте настолько далеко, чтобы давать своим детям столь эксцентричные имена, дабы защитить их ото зла, вы можете заставить их казаться простыми, обычными, или даже странными, чтобы они не стали мишенью для различных несчастий. В этом и состоит человеческая мудрость.

Из-за своей красоты принцесса Ацерола стала целью моей охоты. Я могу извлечь из этого несколько уроков, но я не отношу себя к существам, которые читают кому-либо лекции.

Я — монстр, который ест людей.

Убиваю и съедаю. Убиваю ради еды.

…Хм, это может помочь мне придумать новое имя для принцессы Ацеролы. Это всего лишь мимолётное вдохновение, однако раз уж я решил сделать это, то я не могу дать ей страшное или странное имя. Мне нужно подойти к этому вопросу с большой осторожностью.

— …? Что-то не так, Мастер суицида?

— Нет, ничего.

Я пока что скрываю от Тропикалеска тот факт, что придумываю новое имя для принцессы Ацеролы. Если он поднял такой шум только из-за того, что я запомнил имя «простого смертного», то мой верный слуга может снова начать истерику, когда узнает, что я решил дать ей имя. Это было бы весьма некстати. Я больше не хочу обременять себя неприятностями. Того и гляди, пропадёт аппетит.

— Хотя, есть такие люди, которые желают стать вампирами в погоне за красотой, но я не думаю, что подобные стремления обычны для людей.

— Вы совершенно правы. Люди — жалкие, непроходимые глупцы.

Тропикалеск пожал плечами, согласившись с чем-то совершенно отличным от того, что я хотел сказать. Это уже начинает выходить за рамки моего представления, что он так суров к людям оттого, что сам раньше был человеком. Возможно, что он стал ненавидеть людей ещё когда сам был одним из них.

Глядя на Тропикалеска, я внезапно понял. Нет, если я скажу, что я понял это потому, что посмотрел на Тропикалеска, то это бы означало, что я не уделяю достаточно внимания своему трудолюбивому слуге, так что давайте скажем, что я понял это без какого-либо предлога. Я понял, что люди, позволившие выпить свою кровь, чтобы стать слугами, получили взамен довольно слаженные тела. Это вполне подходит под «украшение своего внешнего вида».

Нет, конечно не в такой степени, чтобы уничтожать красотой целые народы, однако после того, как я выпил кровь Тропикалеска, он определённо стал красивее, чем когда был человеком. Он стал более мускулистым и, возможно, даже чуточку выше. Когда ваше тело полностью невосприимчиво к любым недугам, это естественно. Это и означает никогда не постареть, никогда не умереть. В этом и заключён смысл бессмертия.

Но если остановиться и подумать. Если становление вампиром означает приобретение как вечной жизни, так и физической красоты, то что же до красоты внутренней?

Даже можно сказать, что в этом не смысл бессмертия, а результат бессмертия.

Несмотря на то, что люди для нас являются пищей, Тропикалеск продолжает делать дискриминационные заявления по отношению к представителям своей прежней расы, поэтому, честно говоря, мне сложно утверждать, что он обладает высоким интеллектом.

Я не говорю, что его верный дух по отношению ко мне не красив, но это, пожалуй, единственное, что у него есть. Ну и конечно же существует определённая дилемма по поводу того, стоит ли высоко оценивать эту верность. Другими словами, должен ли темперамент рабов быть оценен в первую очередь.

И конечно, когда я смотрю на Тропикалеска сверху вниз со своего трона, то любые слова будут звучать сильно и величественно, так что я не могу с точностью утверждать, что сам являюсь носителем большого ума.

Я — вульгарное существо, к жизни которого стремится принцесса Ацерола.

Нет ничего уникального в отношениях мастера и слуги, Дэстопии Виртуозо Суицид-Мастера и Тропикалеска Хоумэвэйв Догстрингса. Я не считаю вампиров изящными или величественными существами по определению.

Конечно, с тех пор, как наши появления стали в порядке вещей, вампиры как правило кажутся первоклассными леди и джентльменами как снаружи, так и внутри, и придумывают такие выражения, словно относятся к высшему обществу. Однако, именно потому, что они вампиры, они далеки от элиты, и скорее относятся к обитателям подполья.

В первую очередь мы не очень социальные существа. Мы просто царствуем в наших закрытых сообществах.

А что касаемо меня, то хоть я и живу в Замке Мертвецов, это не значит, что я могу всем управлять, и конечно же я не могу править. У меня нет никаких специальных знаний для этого, я просто гурман.

И хотя я высокомерен и харизматичен, это никоим образом не наполняет мой желудок. Я удовлетворён тогда, когда могу убивать и питаться деликатесами. Я бы мог даже сказать такую самоуничижительную вещь, как «Внутри я ещё более поверхностный, чем люди», хотя такое самоуничижение тоже является своего рода самодовольством.

Самодовольством в том, что я нахожусь выше людей в цепочке питания.

Моё самодовольство в корне отличается от смиренности Прекрасной принцессы.

— Что ж… Полагаю, что такая вещь, как внутренняя красота не является необходимой для долгой жизни.

Я подвёл итог.

Всё верно.

Нравственность, чувство справедливости, привязанность к слабым, желание помочь даже другим расам — всё это, что обычно и называют «внутренней красотой», по всей видимости, совершенно неактуально, когда дело касается долгой жизни.

Ну может «совершенно» это слишком сильно сказано.

Я не спорю с тем, что коммуникативные навыки, умение симпатизировать и ладить с людьми способствуют долголетию, но существует предел. Это то самое, что называют «умеренностью».

Если вы хотите выжить, то бывают случаи, когда приходится прибегать к вульгарным средствам. Например, если вы станете вампиром, получите здоровые тело и разум, то маловероятно, что вы не сможете стерпеть своей вины за использование людей, своей бывшей расы, в качестве пищи.

Таким образом, менталитет вампиров может быть совершенно грубым и вульгарным. Возможно, это и есть цена вечной жизни. Возможно, люди способны жить так красиво как раз потому, что их жизнь коротка.

Впрочем, если продолжить рассуждать в таком духе, то мы придём к выводу, что недолговечные бактерии являются самыми красивыми созданиями в мире, так что давайте оставим эту тему.

Даже если мы будем использовать наше «очарование» по максимуму, то мы всё равно никогда не достигнем уровня Прекрасной принцессы, как бы долго мы ни жили.

Это меня не особо огорчает, хотя, возможно, тот факт, что я не огорчён этим, является следствием моей вампирской сущности. Что ж, зато я могу служить примером для принцессы Ацеролы как раз потому, что я тот, кем я являюсь. И возможно мне стоит думать об этом, как о чём-то хорошем.

— И всё-таки, в чём дело, Мастер суицида? Вы уже некоторое время глубоко задумались… Неужели вы успели умереть от голода, пока я отлучался?

Какое меткое замечание.

— В самом деле, ничего такого. Я же сказал, что ничего, значит ничего.

Я в открытую уклонился от ответа.

— Это всё неважно, Тропикалеск. Твой сбор информации принёс какие-либо плоды? Я не уверен, окажется ли мой план успешным, поэтому, если у тебя есть предложение с большей степенью уверенности в нём, то я с радостью его выслушаю.

— Нет, мне очень жаль, Мастер суицида. К сожалению, мне нечего вам сообщить. Я попытался собрать информацию, но, в конце концов, граждане королевства по-прежнему уничтожены. Оно находится в таком состоянии, что по нему не получится даже свободно передвигаться.

Я подумал, что Тропикалеск мог бы пролететь по нему, но потом понял, что он пока ещё не способен отращивать крылья, поэтому ему пришлось идти пешком.

Пробираясь сквозь трупы.

Это должно быть ужасно.

Я хотел было его как-то наградить, но это затруднительно, учитывая отсутствие успеха. Я не люблю вознаграждать людей, которые не приносят результатов.

— Когда трупы начали разлагаться, я избавлялся от них любыми доступными мне средствами: поедал, хоронил, сжигал и тому подобными.

— Восхитительно. Молодец.

— ?

Я попытался заставить себя похвалить его, но Тропикалеск лишь странно на меня посмотрел. Вероятно, он не может просто сказать: «Вы слишком добры ко мне», когда получает настолько не относящуюся к делу похвалу.

Я в самом деле не создан, чтобы быть мастером.

— Пока что я вернулся в замок, но поскольку я создал путь, закончил уборку, я планирую расширить область поиска информации на другие страны. Моя скромная идея заключается в том, чтобы посетить родную страну Прекрасной принцессы.

— Её родную страну? Ты уже определил её?

— Нет, все мои знания основаны на сказке. Однако у меня на примете есть несколько разрушенных стран, которые могут выступить в качестве кандидатов.

— Ясно. Кажется, у тебя есть перспективы.

Хотя, сказав это, я подумал, что он ничего не выработал из своей линии мышления. Всё, что я могу сделать, это оставить всё на Тропикалеска и заняться исполнением собственного плана.

То есть, мой план в том, чтобы заставить принцессу Ацеролу «выглядеть хуже, чем она есть на самом деле». В основном те, кто лишь притворяются хорошими людьми, делают это не всегда, а время от времени, но я уверен, что принцесса Ацерола преуспеет в этом за счёт своего характера.

Она не будет небрежна в своих стараниях, что сделает возможным для меня съесть её. Я не сомневаюсь, что она в этот самый момент практикует грубое поведение у себя в комнате.

— К сожалению, мне не приходится рассчитывать на более изысканное оформление, однако изысканность не является важнейшей вещью на кухне. Главное — это вкус. Подумай об этом, даже люди говорят, что внешность не важна.

— Я в курсе. Это безусловно так… Но что планирует делать сама Прекрасная принцесса?

— Ха? Что ты имеешь в виду?

— Ну, ваш план может идти так, как вам угодно, Мастер, и вы, возможно, утолите свой аппетит. И даже если ваш план закончится неудачей, в конце концов, вы можете разработать новый. Но что касаемо Прекрасной принцессы, тот момент, когда ваш план осуществится, ваши клыки вонзятся ей в шею. Таким образом, я не понимаю её цели, вы так не считаете?

— …

В самом деле.

Поскольку я всё это время размышлял только лишь со своей точки зрения, я мог ошибиться. Она не похожа на ту, кто мечтает быть съеденной мною. Она просто не хочет убивать людей, не хочет уничтожать народы.

Разве тот факт, что как только мой план обернётся успехом, она будет съедена мною, не меняет ей приоритеты?

Даже принимая во внимание то, что она заключила союз с таким сверхъестественным существом, как я, и вошла в Замок Мертвецов…

Начиная с этого момента, что же намерена делать принцесса?

013

Как бы то ни было.

Вероятно, принцесса хочет быть съеденной мною.

Значит в настоящий момент её жизнь для неё не представляет особенной ценности.

Она определённо не из тех людей, которые бы стали думать о спасении собственной жизни в то время, как миллионы, а то и десятки миллионов людей жертвуют своими жизнями ради неё.

Независимо от того, насколько она сейчас эмоционально отчаялась, отказ от самоубийства и продолжение путешествия ничего не решат.

С моей точки зрения самоубийство было бы самым разумным из решений, но с её точки зрения это было бы побегом от проблемы, а не решением.

Принцессе Ацероле всё равно, жива она или нет, если она сможет найти решение проблемы. Более того, она решит, что это вполне справедливая сделка — обменять свою жизнь на концовку сказки о «Прекрасной принцессе».

Не то, чтобы этот конец был счастливым. Возможно, он даже не сможет удовлетворить читателя. Но независимо от этого, по мнению принцессы, история, которая будет передана потомкам, не может быть внезапно оборвана. История должна иметь свой конец.

Не думаю, что могу так сразу назвать эту мысль «глупой» и без размышлений отвергнуть.

Этот ход мыслей подарит мне возможность вкусить лучшего мяса, поэтому, наверное, меня должна переполнять благодарность, однако я всё ещё испытываю беспокойство и никак не могу полностью от него избавиться.

Что-то, более ценное, чем ваша жизнь. Что-то, на что вы были бы готовы обменять свою жизнь. Однако мне лишь приходит в голову, что такая вещь должна быть не иначе как самим идеалом. Неужели это то, что невозможно понять бессмертному вампиру? Если это так, может я просто слишком глуп? Или может недостаточно красив?

Не важно.

В любом случае мне нужно продолжить свой проект по реконструкции Прекрасной принцессы. Даже если это будет не ради еды, я уже сыт по горло заботой о человеке.

Быть надсмотрщиком — роль, недостойная мастера.

Хотя, Тропикалеску я бы эту роль никогда не доверил, конечно, поэтому мой раб снова отбыл из замка, чтобы собрать новую информацию, а мне предстоит продолжить свой проект самостоятельно.

Кстати, раз уж я не планирую кардинально изменять её внутренний мир, не лучше бы это было назвать переоформлением, нежели реконструкцией?

Я хочу быть основательным в обучении её личным местоимениям, манере разговора и поведению. Я не только не ставлю на её стол столовые приборы, но и стараюсь готовить самую примитивную пищу, какую только знаю.

К сожалению, я всё ещё на стадии проб и ошибок в том, что касаемо её одежды.

Об элегантных платьях не может быть и речи, но если в её юбке сделать разрез или укоротить настолько, что видно слишком много кожи, то она становится слишком соблазнительной.

Поскольку соблазнительность и красота достаточно схожи, то это определённо не то, что мне требуется. Было бы неплохо попробовать что-нибудь нестильное, но даже если я это делаю ради еды, я всё равно есть некая эстетическая черта, которую я не хочу переступать. И у принцессы Ацеролы такая линия тоже есть, я уверен. Попытка создать такой образ, который был бы не слишком изящным или стильным, но при этом не испортил бы содержимое, обернулась настоящими хлопотами.

Что ж, у нас ещё будет возможность обсудить этот вопрос, я полагаю.

Сегодня днём (хотя по расположению духа был скорее вечер) я как обычно направился в комнату, которая была выделена принцессе Ацероле, чтобы накормить её и дать несколько уроков. Стучаться в дверь не входило в список моих привычек, поэтому я просто открыл дверь.

Уж не знаю, хорошо это было или плохо.

Я застал абсолютно неожиданную сцену. В самом центре комнаты принцесса Ацерола пыталась сделать то, во что мне было сложно поверить.

Принцесса Ацерола дрожащими руками держала один из серебряных подсвечников и намеревалась вбить его себе в правый глаз. В этот прекрасный серебряный глаз.

Я не очень хорош в размышлениях, но действовать прежде, чем подумать — это мой профиль. Отбросив тарелку, которую нёс, я со всей своей вампирской силой мгновенно прыгнул в комнату.

Подхватив подсвечник правой рукой, я оттолкнул принцессу левой рукой, но так как подсвечник был сделан из серебра, мою ладонь пронзила жгучая боль, впрочем, для меня это была просто царапина. Ну, скорее не царапина, а ожог.

Когда я оттолкнул принцессу Ацеролу, она упала на кровать. Подняв своё лицо, она посмотрела на меня.

— М-мастер суицида?!

На её лице читалось удивление. Но удивлённым в данной ситуации должен быть я. Более того, я очень зол.

— Ты идиотка?! После того, как ты пришла сюда, после всего сделанного, зачем ты пытаешься лишить себя жизни таким образом?!

Возможно, мои слова были чересчур нравоучительными для такого монстра, как я, однако я действительно так думал. Неужели у принцессы совсем нет никаких желаний, пусть даже их осуществление будет стоить ей жизни?

Если она покончит жизнь самоубийством, то все драгоценные продукты, собрать которые для меня стоило больших усилий, пропадут даром. И поэтому, став свидетелем этой сцены, я сильно разозлился.

Однако, похоже, я поторопился с выводами.

Сильно поторопился.

— Вы глубоко заблуждаетесь, Мастер суицида, — принцесса Ацерола поднялась с кровати и начала говорить. — Вы не правы, Мастер суицида.

Она старается подбирать слова. Чтобы быть более грубой.

— Я… э-э… конечно, не возжелала… не хотела совершать самоубийство. Если бы я выколола себе глаз, то… ну… я думала, что стану похожа на пирата, и это сделает мой облик менее благородным.[✱]В оригинале Ацерола использует редкий фразеологизм «Haku ga Tsuku» (箔が付く), что буквально значит «наносить позолоту», «облагораживать».

Она, должно быть, очень смущена моим серьёзным обвинением в её адрес, так как её стиль речи, который она начала использовать недавно, перемешался, но всё в порядке. По крайней мере она смогла донести до меня, чего же она намеревалась добиться своим актом самопожертвования.

Менее благородным, хм…

Ну, на самом деле пиратские повязки далеко не всегда являются следствием отсутствия глаза, но если рассматривать этот случай в контексте наших с ней занятий, то мне, как профессору грубости и вульгарности, следовало бы похвалить принцессу Ацеролу за восхитительную смелость. Но я вместо этого говорю другие слова:

— Не делай так больше. Я признаю твои усилия, но это немного не то, что нужно. Я уважаю твою решимость сделать что-то подобное для достижения нашей цели, но такой поступок ничего не решит.

— П-почему?

После её вопроса я задумался о причине. Боюсь она будет слегка притянута за уши.

— Ты не бессмертна, как я. Есть раны, от которых люди, вроде тебя, не смогут излечиться. Даже если ты лишишь себя своего благородства, если заставишь свой блеф работать, он должен оставаться именно «блефом», «притворством». Что бы ты делала, если бы действительно себя покалечила? Разве это не то же самое, что делали те люди ради тебя? Ты не должна приносить никаких жертв, чтобы перестать быть Прекрасной принцессой. Если ты так поступишь, то это не будет сильно отличаться от решения проблемы путём самоубийства. Это лишь попытка уйти от проблемы.

В конце я повторил слова, которые говорила сама принцесса.

— Вы правы… вы совершенно правы. Простите, Мастер суицида. Я подумаю над этим. Пожалуйста, простите меня.

Когда она стала настолько подавленной, даже я чувствую себя немного неловко. Даже не так, не неловко. Виновато? Это не есть хорошо. Я вполне могу расстаться с собственной жизнью из-за своего чувства вины по отношению к принцессе Ацероле.

Во всяком случае, я принимаю решение, что продолжение нашего разговора будет нецелесообразным, поэтому я решаю его пока что завершить.

— Твоя манера речи снова испортилась. То есть я хочу сказать, что она снова перестала быть испорченной.

— Ваша правда… Вы правы. Моя ошибка, Мастер суицида.

Исправив свою осанку, а если быть точным, испортив её, принцесса Ацерола величественно извиняется. Это хорошо. Или это всё-таки плохо? Если я об этом буду много думать, то в конец запутаюсь.

— Хм.

Дождавшись момента, когда я наконец могу взять паузу, у меня появилась возможность рассмотреть интерьер её комнаты. В ней царил полный беспорядок.

Не только подсвечники, вся мебель переместилась по сравнению с тем, в каком состоянии я видел её в последний раз. Почти всё было перевёрнуто с ног на голову. Поначалу я подумал, что это я вызвал своеобразный вихрь, когда ворвался в комнату, однако оказалось, что тем, кто выполнил подобную «перестановку», была принцесса Ацерола.

Ещё одна из её попыток, ха.

Полагаю, она пыталась «стать плохой», создав в комнате беспорядок. Ну, конечно, «красивым» состояние её комнаты я назвать не могу. Если на минутку забыть, в каком именно направлении она прилагает свои усилия, то её действительно можно назвать очень трудолюбивой. Жаль, что её усердия до сих пор не увенчалось успехом.

Порочный круг попыток не бивать людей в конечном итоге приводит к смерти людей именно по этой причине.

Ничего не поделаешь.

Однако, присмотревшись внимательнее, я заметил некоторую закономерность в беспорядке. Все вещи были разбросаны на одинаковом расстоянии друг от друга.

Замысел художника так просто не скрыть.

По сравнению с тем, как я смотрел на этот беспорядок раньше, его можно даже назвать эстетичным. Представляя тот долгий путь, что нам ещё предстоит пройти, я смог только рассмеяться.

— Ка-ка!

— З-здесь есть что-то смешное? — с досадой спросила принцесса Ацерола.

Но я действительно смеялся, потому что это было забавно. Хотя, может быть я смеюсь от отчаяния.

— О, нет, я всего лишь показал тебе пример. Пример смеха, который звучит не столь благородно, но зато очень круто.

Своей фразой я уклонился от её вопроса, но теперь я задумался. Мне кажется, что я до сих пор не видел ничего, похожего на улыбку, со стороны принцессы. Я не видел её улыбки, не слышал её смеха. Строго говоря я помню, лишь как я пытался её убить и съесть. Сложно представить, чтобы она улыбалась в такой ситуации. Смеяться над кем-то, кто совершает самоубийство на ваших глазах, это больше похоже на поведение вампира.

— Ты когда-нибудь смеялась раньше?

Её эмоции вообще достаточно скудны. Её лицо меняется только когда она удивляется или смущается. Может она сознательно изображает отсутствие эмоций? Является ли частью этикета для благородных леди сокрытие своих эмоций? Я так думал, но на самом деле всё оказалось наоборот.

— Если я опрометчиво улыбнусь, то будут разрушены целые страны, — сказала принцесса Ацерола.

И это отнюдь не преувеличение.

Если вы способны отнять жизни людей лишь улыбнувшись или нахмурившись, то нет ничего удивительного в том, чтобы привыкнуть заглушать свои эмоции. Даже без моих указаний, бессознательно, принцесса прилагала все усилия, чтобы скрыть свою красоту. Но жить, будучи неспособным посмеяться, очень скучно. Я боюсь, что стресс окажет плохое влияние на её вкус, поэтому нужно срочно придумать какие-нибудь контрмеры.

— Итак, принцесса Ацерола, отныне ты должна смеяться так, как я показал тебе ранее. Это будет совершенно не красиво.

— Вы имеете в виду смех «ка-ка»? Да?

— Именно. Вот такой. Ка-ка!

— Ка-ка!

Даже такая образцовая ученица, как принцесса Ацерола, не смогла справиться с таким внезапным и необоснованным требованием. Её улыбка получилась очень натянутой, но для первого раза и так сойдёт.

— Очень хорошо. От такого смеха точно никто не умрёт.

— Ах, я вам премного благодарна. То есть, никаких проблем. Ка-ка.

— Да, всё именно так, принцесса. Нет, не всё так. Я пойду заново приготовлю тебе еду, а ты продолжай практиковаться, пока я не приду.

Отдав приказ, я вышел в коридор. К счастью тарелка, которую я бросил, не разбилась. Хотя вокруг была разбросана еда. Глядя на это, я даже не знал, что сказать.

Я.

Потерял дар речи.

Конечно, отчасти это было из-за чувства сожаления, что еда, которую я специально приготовил, пропала даром, но не только. Ну, было бы слишком жестоко сказать принцессе, чтобы она ела пищу с пола. Я всё-таки расстроен не настолько, чтобы заходить так далеко. Если я так поступлю, то это может сказаться на её внутренностях.

Внешность и внутренности.

Так сложно провести чёткую границу, однако…

Вы могли бы даже сказать, что между ними нет разницы.

Она даже не колебалась, когда хотела выколоть свой собственный глаз. Она бы точно сделала это, если бы я её не остановил. Но если я буду неосторожен в своих указаниях, то они могут быть расценены не так инструкция к действию, а как жестокое обращение, и будет существовать реальная угроза, то «атака» отразится на меня.

— Оу…

Ожог на моей правой ладони всё ещё болел, когда я начал собирать еду с пола. Хоть я и обладаю бессмертием, но раны, нанесённые мне серебром, требуют определённого времени, чтобы залечиться. Тем более, что я давно ничего не ел.

Никогда не думал, что скажу что-то столь банальное, но от этой принцессы столько хлопот.[✱]Дословно фраза «Sewa no yakeru hito» (世話の焼ける人) означает человека, забота о котором «сгорает», или же «человек, от которого много хлопот» Да уж, не простой рецепт, хах. Может мне стоит убрать из её комнаты все острые предметы на всякий случай?

И в тот момент меня осенило.

Если так подумать, рана на моей правой руке осталась, однако моя левая рука абсолютно цела, несмотря на то, что я оттолкнул принцессу Ацеролу. Ни единой царапины. Никакой урон не отразился на меня. Я полностью невредим.

— …

Это не считалось нападением, потому что я толкнул её на мягкую кровать, и она не получила никакого вреда? Ну, я думаю, что-то вроде того. И если это действительно так, то мне стоит рассматривать это не более, чем удачу.

Одно небрежное касание принцессы будет означать смерть для меня.

А мне следует избегать смерти.

Даже если я обладаю бесконечной молодостью, это не значит, что у меня бесконечное количество жизней.

— Ка-ка.

С той стороны двери послышался неловкий смех.

Хмм.

Признаю её старание, но, похоже, что должно пройти какое-то время, прежде чем я смогу её научить крутому, грубому, громкому смеху, которым я могу похвастаться, когда нахожусь в наилучшем настроении. Размышляя об этом, я успокаиваюсь.

014

Так или иначе, похоже, что я снова умер.

Голод, снова.

Я умер, сидя на своём троне, опять. В этот раз от Тропикалеска это скрыть не удалось.

— Прошу вас, Мастер, прекратите это. Ради бога, умоляю, съешьте что-нибудь. Если вы всё ещё настаиваете на том, что не будете есть, прошу, отрежьте мне голову.

Мой слуга набросился на меня с критикой так настойчиво, что я даже не смог заставить себя сказать ему, чтобы он звал меня Мастером суицида, а не просто Мастером. Сейчас не самое подходящее для этого время. Тропикалеск прав. Как бы ни было неприятно это признавать.

— Сколько раз вы успели умереть вдали от моего взора? Даже такого бесстрашного, отчаянного, смертоносного вампира, как вы, смертей уже слишком много.

Нет необходимости напоминать мне об этом. Но, даже зная, что его слова правдивы, я продолжаю ничего не есть. Я уже решил, что первым, что попадёт в мой желудок, станет Прекрасная принцесса. Я принял решение. Сначала это была просто идея, но теперь это черта, которую я не пересеку. Если эта принцесса не станет первой, съеденной мною, то я перестану быть собой. Я потеряю право называть себя мастером суицида. Да, именно настолько меня это беспокоит. Я не хочу называть себя как-то вроде «Бывший Мастер суицида».[✱]Отсылка к основной серии, где Шинобу часто называют «Бывшей Киссшот».

— Ты считаешь, что я могу отступиться от своей идеи? Ты знаешь, сколько я вложил в эту принцессу? Я тщательно заботился о ней, я фактически стал её дворецким. Я ступил на верный путь. Как шеф-повар, а не дворецкий. Если я продержусь немного дольше, я смогу насладиться лучшим из блюд.

— «Немного дольше» — это сколько?

Тропикалеск, который обычно верно следует за мной, как покорный слуга, сегодня не отступает ни на сантиметр. Несмотря на то, что я уже заявил о твёрдости своих намерений, он не сдаётся, он продолжает стоять на своём.

— Вы в самом деле не планируете ничего есть до того, как сможете съесть Прекрасную принцессу?

— …Я не могу этого допустить.

— Если вы не прислушаетесь к моим словам, то я умоляю вас, отрежьте мне голову.

Тропикалеск упрямо повторил свою фразу. Упрямо, как настоящий дворецкий. Может даже немного по-детски.[✱]Автор использует игру слов в слове «Shitsuyou» (執拗, упрямство). Заменяя иероглиф «you» (拗, брюзжать) другому созвучному иероглифу — 幼 (младенец, ребячество). Он не хочет, чтобы я спустил его просьбу на тормозах и сказал что-то вроде «Нет, я никогда не смогу так поступить». Он действительно хочет, чтобы я так сделал. Тропикалеск, хорошо знакомый с моим принципом есть только то, что я убил своими руками, пытается заставить меня съесть его, умышленно убив.

Вот же дерзкий ублюдок.

Отлично.

Но по-твоему меня может одурачить ловкость твоих рук? Я не притронусь даже к твоим рукам. Сначала я съем принцессу Ацеролу.

— В таком случае, можете ли вы съесть её прямо сейчас? На данный момент вы сделали уже достаточно приготовлений.

— Эй, я не зря сказал «немного дольше». Я позаботился о большей части, но я всё ещё не готов. Я не хочу потерпеть неудачу после всего, что уже сделано. Естественно я осторожен и жду подходящего момента. Или же ты хочешь сказать, что я не прав?

— При всём моём уважении, Мастер, но разве вы не успели привязаться к этому человеку, заботясь о ней?

Тропикалеск сказал это без особого уважения. Он свирепо смотрел мне в глаза, своему Мастеру.

— …Что это значит?

— Я хочу спросить, намереваетесь ли вы продолжать держать Прекрасную принцессу в Замке Мертвецов? Прошу вас, скажите мне, что это не так.

Это не так.

Без вариантов.

Разве это не будет означать, что я сам попал в плен к Прекрасной принцессе? Я всегда видел в ней ничего, кроме еды. Я ухаживаю за ней только лишь чтобы съесть её. Если бы я сейчас торжественно и властно заявил бы это, то я уверен, что Тропикалеск мог бы мне поверить. Во всяком случае я бы не оставил ему вариантов, кроме как поверить. У слуги нет другого выбора. Возможно, я и должен был так поступить.

Если я не могу отрезать ему голову, и если я являюсь мастером, на которого может положиться мой слуга, то я должен по крайней мере сказать эти слова для него.

Но я не могу этого сделать.

Услышав это в первый раз, я пришёл к выводу, что жить таким образом не так уж и плохо. Я сделал ошибку.

Почему я так нервничал, когда увидел, как принцесса Ацерола пытается пырнуть себя? Я не знал, что мне делать. Почему, размышляя о том, какой длинный путь мне предстоит в моём проекте по изменению Прекрасной принцессы, я не смог не улыбнуться?

Кажется, я нашёл ответ.

Присматривать за принцессой, сам процесс ухаживания стал мне приятен, и я даже отвлёкся от собственных приоритетов. Мне было стыдно, что меня разоблачили, но я не мог произнести ни единого слова, отрицающего мои чувства.

Даже Тропикалеск уже давно должен был понять, что у меня был на правой ладони ожог от серебряного предмета. Если он видел это, то что я могу сказать ему по этому поводу?

Что ж.

— Это не имеет значения. Сделай уже отчёт как подобает. Выполняй свой долг, Тропикалеск Хоумэвэйв Догстрингс, — приказал я в грубой форме.

Впрочем, не похоже, чтобы я мог что-то скрыть от него за тоном своего голоса.

— …Я не добился никаких результатов. Как я уже говорил, я пересёк границу и посетил родную страну Прекрасной принцессы, но…

Тропикалеск даже не пытался скрыть своё неудовольствие, но он следовал моему приказу. Несмотря на его неуместное, мятежное поведение, я уверен, что он бы с радостью сказал бы мне, если бы нашёл способ съесть Прекрасную принцессу, поэтому я не думаю, что он лгал.

В отличие от меня.

— Как правило, все, кто в деталях осведомлён о красоте принцессы, заканчивают свои жизни самоубийством. Так что мне практически не удалось узнать каких-либо слухов о возможных контрмерах.

Это было слабо похоже на отговорку. Единственный, кто здесь ищет отговорки — это я. Нет, в моём случае это даже не поиск отговорок. Я пытаюсь скрыть своё смущение. Совершенно неподобающе для вампира.

— Раз так. Тогда я думаю, что единственное, что мы сейчас можем, это сосредоточиться на нынешнем плане. Хорошая работа.

Я похвалил своего слугу независимо от того, что он не дал никаких результатов. Однако Тропикалеск не выглядел счастливым. Неужели он заметил, как я был взволнован, когда произнёс «сосредоточиться на нынешнем плане»? Это было бы весьма неловко, поэтому я продолжил.

— Ты сказал «практически не удалось». Значит ли это, что ты всё-таки что-то нашёл?

— Ну… совсем немного. Во всяком случае это всё не более, чем сказка, поэтому было бы глупо озвучивать эту информацию.

— Сказка? Замечательно. В конце концов, «Прекрасная принцесса» — это тоже сказка.

План отменить проклятие другим проклятием провалился, но почему бы не попробовать отменить сказку другой сказкой?

Я настаивал на том, чтобы он озвучил свою идею, не столько потому, что считаю её потенциально хорошей, сколько для того, чтобы подбодрить моего слугу.

— Всё хорошо, расскажи мне, что ты узнал.

Но с точки зрения Тропикалеска моя забота была совершенно необоснованной. Должно быть эта информация настолько незначительная и бесполезная, что Тропикалеск предпочёл бы не озвучивать её, если бы мог. Я же в конечном итоге заставляю его это делать.

— Это не совсем сказка, это скорее традиция, существующая в человеческом обществе, — начал Тропикалеск.

И действительно, эта информация была для нас абсолютно бесполезна.

— С древних времён считается, что единственный способ разрушить проклятие — это поцелуй принца.

— …Ка-ка.

Эй, погоди-ка.

И что мне теперь с этим делать?

Я хоть и разваливаюсь на своём троне, но я точно не принц. Я — монстр!

015

Серьёзно, если поцелуй принца является единственным способом снять это проклятие, или благословление, или что бы это ни было, наложенное на Прекрасную принцессу, то у меня просто не остаётся других вариантов, кроме как сдаться. Если бы конечной целью путешествия принцессы Ацеролы было найти принца, то это был бы неплохой конец для её истории, или для её сказки. Однако, если смотреть на эту ситуацию с практической точки зрения, трудно поверить, что такой принц может существовать. И в первую очередь им не являюсь я.

Какой идиот вообще согласится принять в свою страну принцессу, которая способна разрушить эту страну? Такой принц был бы отвратительным правителем. Абсолютно негодным для управления государством.

Даже если бы существовал такой эксцентричный принц, который был бы готов бросить свою страну и своих людей ради того, чтобы помочь принцессе Ацероле, то я думаю, что она бы его отвергла за такой опасный характер.

Её самопожертвование и непоколебимое игнорирование последствий — это истинные формы того, что её мучает в первую очередь.

Но если мы несмотря ни на что заставим себя избрать этот путь, и я похищу принца из какой-нибудь страны, как подобает вампиру, и познакомлю его с принцессой Ацеролой… Если я не просто буду выкармливать свою пищу, но и стану размножать её. В таком случае моя любовь к приготовлению пищи могла бы стать настолько сильной, что я мог бы даже открыть свой ресторан. На самом деле это вполне разумная идея.

Но у меня нет никакого стимула поступать таким образом. Я не хочу, чтобы принцесса Ацерола вышла замуж за какого-то смазливого принца.

Какое ребячество.

«Я стану тем, кто победит тебя!» — эти слова я повторял себе бесчисленное количество раз, но я даже не думал сказать что-то вроде: «Я стану тем, кто спасёт тебя».

Для начала, что вообще значит спасти кого-нибудь? Я обычно съедаю, а не спасаю.[✱]Автор использует игру слов «Kuu» (食う, поедать) и «Sukuu» (救う, спасать).

Или лучше держать принцессу у себя в замке до тех пор, пока она не умрёт? Получается какая-то игра в «злую ведьму».

…Может так и было бы лучше.

Не то, чтобы Тропикалеск видел мои скрытые желания, или что-то иное заставило дела принять серьёзный оборот. Нет, эти мысли смутно возникли у меня в голове сами собой.

Более того, это не первый раз, когда я привязываюсь к человеку. Даже Тропикалеск, которого я держу подле себя, был раньше человеком. Так что Прекрасная принцесса не является особенным случаем. Многие вампиры превращали людей, которых они пытались съесть или просто убить, в своих слуг.

Это обычная история.

Уверен, что даже люди способны привязаться к животным, которых они растили на убой, и в конце концов передумали есть их, начав о них заботиться. Существуют даже люди, которые вообще не едят мяса — вегетарианцы.

Ну, Тропикалеск гордится тем, что является моим единственным слугой. К тому же он смотрит на людей, как на низших существ. Очевидно, что он будет против, но я думаю, что его сопротивление не вызовет больших проблем. Я имею в виду, что даже если я привяжусь к принцессе Ацероле, даже если я перестану видеть в ней еду, то ничего более не произойдёт. Независимо от того, насколько сильно я привяжусь к принцессе, я не стану её слугой. Вернее, я просто не смогу. Это невозможно.

С точки зрения вампира превратить кого-то в слугу и превратить кого-то в еду — по сути одно и то же. Вы вонзаете свои клыки и пьёте кровь. Разница лишь в том, съедаете ли вы всё целиком, или немного оставляете.

Поскольку я не могу даже прикоснуться к принцессе, я не могу сделать её своим слугой. Я могу лишь заключить эту женщину в моём замке до конца её дней. В таком случае это всего лишь несколько десятилетий.

Не скажу, что не успею и глазом моргнуть, но для вампира, обладающего вечной жизнью, это всего лишь некоторый период времени. Этот период не будет представлять угрозу для Тропикалеска.

Всего лишь несколько десятилетий.

А может ещё меньше, я полагаю.

Я не смогу продолжать ухаживать за человеком вечно. По той же причине я не могу сделать принцессу Ацеролу своим слугой. Даже я не смогу остаться с ней навсегда.

Если я приду к выводу, что больше не могу заботиться о ней, я освобожу её из своего замка и выпущу обратно в дикие условия. Как отпускают своих питомцев, которых больше не могут держать дома. Это было бы безответственно, но у меня с самого начала не было никаких прав на принцессу Ацеролу, не говоря уж о каких-либо обязательствах. Не говоря уже о том, что она сама может отказаться от меня, как от «бесполезного», и попытается покинуть замок. По сути, я не смогу её никак остановить.

Никакая сила, никакие способности не имеют смысла перед её красотой.

Принцесса Ацерола продолжит своё путешествие, жестоко уничтожая страны. Из-за своей целеустремлённости она не сможет остановиться, даже если это будет означать гибель человечества. После этого вампиры испытают нехватку пищи и вымрут следом.

Это та ситуация, которой бы я хотел избежать, но если я ничего не могу сделать, то мне придётся сдаться. Такова наша судьба.

Всё, что мы сейчас можем — это ждать появления необычного принца, так что нет смысла размышлять над этим.

Не то, чтобы я уже решил, что не могу съесть принцессу. Даже если допустить, что в словах Тропикалеска была доля правды, если принцесса Ацерола добьётся того, чтобы я смог её съесть, мой голод может победить. Я пока что решил, что наша подготовка ещё не подошла к тому этапу, на котором я смог бы её съесть, но я бы не стал говорить, что мы на неверном пути.

Даже сейчас я должен учитывать свои чувства и рассматривать все варианты.

И всё же.

Верно.

Похоже, настало время определиться с её новым именем. Наши приготовления дошли до этого этапа. Я не могу откладывать это на неопределённый срок. Теперь, когда у меня не осталось иных размышлений, мне нужно найти вдохновение и решить этот вопрос.

В самом деле, какое имя было бы подходящим для женщины, прекрасное сердце которой сияет подобно восточному мечу? Ох, точно.

Глупо полагать, что поцелуй сможет разрушить её проклятие, но было бы неплохо использовать это слово где-нибудь в имени как некое суеверие или талисман на удачу.

016

Так или иначе, похоже, что я снова умер.

Голодная смерть.

Уже даже не знаю, какая по счёту.

Я уже устал умирать от голода. Я бы сказал, что «сыт им по горло», но это не та вещь, которой можно насытиться. Куда там, голодная смерть стала наступать ещё чаще. Обычно моя выносливость должна восстанавливаться после того, как я возвращаюсь к жизни, но я чувствую, как меня одолевает хроническая усталость. Моя голодовка может довести меня до предела.

Не сказал бы, что не стою на ногах, но в таком состоянии мне бы не следовало заботиться о другом человеке. Я едва ли могу позаботиться о себе.

На самом деле.

Я беспомощен.

Кто бы мог подумать.

Вращая рукой, прошедшей сквозь мои золотые волосы, я разбирался в своих воспоминаниях до момента смерти.

Точно, я вспомнил.

В этот раз я умер, обдумывая новое имя для принцессы Ацеролы. Ещё бы немного, и голодная смерть заставила бы меня забыть то фантастическое имя, которое я, наконец, придумал.

Я тщательно обсуждал это с ней, и в конце концов мы пришли к выводу, что её образ должен быть «не слишком элегантный, но не слишком вульгарный». В самый раз. Если я удивлю её новым именем прямо сейчас, то мои приготовления могут сделать большой шаг вперёд. Возможно, настало время совершить ещё одну попытку съесть её. Во всяком случае, я буду выглядеть в глазах Тропикалеска неподобающим образом, если не покажу ему, что ещё не отказался от этой идеи.

— …

Что ж.

Я понял.

Я понял поздно. Очень поздно.

Из-за недоедания моя голова отказывается нормально работать. Где Тропикалеск? Где мой слуга? Закончив своё задание по сбору информации и не имея достойных результатов, мой слуга должен находится в замке, следить за мной, чтобы я не умер. Несмотря на это, он не смог мне помешать снова умереть от голода (хоть эта смерть и не была неожиданной)… Но он всегда стоит на коленях перед моим троном, когда я воскресаю.

Не могу сказать, что я в последнее время с ним в хороших отношениях из-за всей этой ситуации с принцессой Ацеролой, но он всегда ждал, когда я вернусь к жизни. Сложно найти более преданного слуги. Я не чувствую никаких следов его пребывания.

Может у него есть какие-то дела за пределами замка? Он ищет для меня новую информацию? У него появилась какая-то новая идея? Или может он, будучи неспособным и далее мириться с глупостью своего хозяина, наконец, исчерпал своё терпение и сбежал?

…Нет.

Если я, его хозяин, не чувствую никаких признаков Тропикалеска, моего слуги, то это не значит, что его нет рядом, нет в замке или нет на каком-либо расстоянии от меня. Это просто означает, что его «нет».

Это не означает ничего иного.

Это не означает ничего более.

Ничего, кроме наихудшего из вариантов.

Тропикалеск, мой слуга, мой товарищ.

И мой друг.

Я не чувствую его присутствия. Куда он пропал?

Что он сделал?

Я встаю со своего трона и начинаю бежать. Я бегу так быстро, что мои мысли не поспевают за мной. Нет. Мне больше не за чем думать. Нет нужды думать о том, куда пошёл этот вампир, бывший человеком, или о том, что он сделал. Теперь даже нет нужды думать о том, что с ним случилось.

Нет нужды думать об этом.

И желания об этом думать у меня тоже нет.

017

Принцесса Ацерола стояла в полнейшем шоке. Платье, что я заказал для неё, было окрашено в красный цвет. И не только платье. Вся комната была окрашена в тёмно-красный. Пол, стены, потолок. Повсюду были разбросаны фрагменты тела Тропикалеска.

Он разлетелся на мелкие части.

Его голова, его челюсть, его шея, его плечи, его руки, его локти, его ладони, его пальцы, его ногти, его грудь, его спина, его живот, его бёдра, его ягодицы, его икры, его колени, его голени, его ступни, его кости, его сухожилия, его мышцы, его артерии, его вены, его сердце, его желудок, его лёгкие, его кишечник, его печень, его зубы, его язык, его губы, его нос, его уши, его волосы, его глаза.

Его золотые волосы, его золотые глаза.

Те золотые волосы, те золотые глаза, что я даровал ему, были рассредоточены вокруг принцессы, расходясь подобно лучам от центра к краю.

Вот единственный способ описать «это».

Только я способен определить, что «это»… «эти»… Тропикалеск Хоумэвэйв Догстрингс.

Что я наделал?

Мой верный слуга был уничтожен. Я держал его подле себя, потому что у него было замечательное лицо. Я был бы счастлив, если бы он остался со мной.

Мой единственный слуга.

— Мастер суицида…

Продолжая находиться в шоке, принцесса Ацерола назвала моё имя.

— Тебе не нужно ничего говорить.

Не произноси это. Я всё понимаю и без слов. Когда я впервые попытался съесть Прекрасную принцессу в той хижине, я уверен, что моё тело было разбросано подобным образом.

Что ж.

Очевидно, что Тропикалеск попытался сделать с принцессой Ацеролой, и что получилось из его атаки.

Верный раб более не мог выносить вида своего глупого хозяина. Но я не думаю, что он устал от меня. Нет, он попытался покончить с причиной моей глупости. Он попытался убить принцессу Ацеролу, которую я так идеализировал, как пищу ли, или как что-то ещё.

Конечно, я не приказывал ему этого. Напротив, я дал ему строгие указания держаться подальше от принцессы Ацеролы. Он должен был понять, насколько опасным может быть нахождение вблизи неё. Однако мой преданный слуга зашёл настолько далеко, что ослушался моего приказа, чтобы убить её. Он не подчинился мне ради меня самого.

Без разрешения.

Хотя рабы должны быть неспособны ослушаться своих хозяев.

— Он же вернётся к жизни, не так ли? Он такой же вампир, как и вы.

Принцесса Ацерола задала свой вопрос, сильно нервничая. В своей оригинальной манере. Она даже не пыталась вытереть кровь, украшавшую её лицо.

— Он же вскоре вновь оживёт, разве нет?

— …

Я не хочу отвечать.

Я не хочу признавать правду.

Но, вне зависимости от моих желаний, правда есть правда.

— Он не вернётся.

Я это признал.

— Он не такой же вампир, как я. Он бывший человек, и ему сильно далеко до меня в плане жизненных сил и способности к регенерации.

— Значит…

У меня сейчас не было достаточно хладнокровия, чтобы беспокоиться о чувствах принцессы Ацеролы. В самом деле, какой прок от вечной жизни, если у вас настолько скудный ум.

На самом деле, с точки зрения принцессы Ацеролы, эта ситуация подобна предательству.

Я сказал ей, что если придёт в мой замок и будет делать то, что я скажу, то она больше не будет убивать людей, поэтому, готовясь к тому, что с ней будут обращаться, как с едой, она приостановила своё путешествие и решила играть по моим правилам, но в конце концов наши усилия не возымели успеха. Прямо перед её глазами разлетелась в клочья ещё одна жизнь.

Тот факт, что Тропикалеск не человек, что он монстр или что-то в этом роде, что он не пытался принести ей себя в жертву, а просто убил себя — всё это не имеет значения для добросердечной принцессы.

Если кто-то погибает, она скорбит.

Ей не нравится разрушать страны.

— Значит ли это, — сказала принцесса Ацерола. — Мастер суицида… если вы продолжите умирать, то рано или поздно умрёте навсегда?

— Да. Я не могу бесконечно умирать.

Существует предел.

Существует предел, даже для бессмертия.

Я не стал говорить ей, что приближаюсь к пределу своих жизненных сил из-за многочисленных смертей от голода, но она умная принцесса, поэтому я думаю, она это поняла.

— Я ухожу, — немедленно заявила принцесса Ацерола.

Решительно.

— Я ценю вашу любезность, Мастер суицида.

— Подожди. Очевидно, что мои принципы в плане еды имели определённый риск. В том, что Тропикалеск умер, нет твоей вины. Сожалеть должен я, а не ты.

— Нет, я тоже должна сожалеть об этом. Если бы меня здесь не было, он бы не умер.

Верно.

Но несмотря на её слова, принцессе Ацероле, Прекрасной принцессе некуда идти, не так ли? Куда ей направиться, если она покинет этот замок? Разве куда бы она не отправилась, там не будут горы трупов и реки крови? Сможет ли принцесса продолжить своё бесцельное путешествие, даже зная это? Сможет ли она бродить до тех пор, пока не умрёт? Сможет ли она продолжить убивать, пока не умрёт?

Я должен её остановить. Но у меня нет возможности. Если я попытаюсь остановить её грубой силой, вся эта сила отразится на меня. В таком случае принцесса Ацерола получит ещё один повод для переживаний. Он будет всего лишь одним из множества, но принцесса не может проигнорировать ни одного.

Я ничего не могу сделать.

С самого начала она была едой, с которой я не в состоянии справиться.

Едой, с которой я не могу справиться, и женщиной, с которой я не могу справиться.

— Мне кажется, вы всё понимаете. В таком случае я покину это место, Мастер суицида. Скорее всего, мы более не встретимся.

— Я понимаю. Всё в порядке. Я не могу тебя остановить. Поступай как хочешь. Но подожди немного, пожалуйста. Прошу, не уходи со своего места, пока я ем. Я не хочу, чтобы ты наступила на эту драгоценную еду.

Единственный, кому дозволено ступить на него — это я.

Так я сказал.

Я протянул руки к фрагментам Тропикалеска.

К его голове, его челюсти, его шее, его плечам, его рукам, его локтям, его ладоням, его пальцам, его ногтям, его груди, его спине, его животу, его бёдрам, его ягодицам, его икрам, его коленям, его голеням, его ступням, его костям, его сухожилиям, его мышцам, его артериям, его венам, его сердцу, его желудку, его лёгким, его кишечнику, его печени, его зубам, его языку, его губам, его носу, его ушам, его волосам, его глазам.

К его золотым волосам и золотым глазам.К моему верному слуге, который отчаянно хотел, чтобы я утолил свой голод.

К моему верному слуге, который отчаянно хотел, чтобы я съел его, я протянул руки.

018

Честно говоря, я был в недоумении, обнаружив, что Тропикалеска разорвало на части подобно мне, когда я впервые попытался напасть на Прекрасную принцессу. Это означало, что всё её обучение, все тренировки, что я проводил с принцессой, не дали никаких плодов. Моё переоформление оказалось бессмысленным.

Независимо от того, насколько я изменю её образ, насколько хорошо она будет притворяться и отыгрывать свою роль, поменяет ли она свою манеру речи или приобретёт новые черты характера, возьмёт ли в привычку есть руками, моя борьба за «плохое поведение» оказалась тщетна.

С самого начала и до конца.

Прекрасная принцесса осталась прекрасной.

Если смотреть под таким углом, то получается, что смерть Тропикалеска — это моя вина. Получается, что его смерть была напрасной, не имеющей смысла. Поэтому я поедаю его. Если я его убил, я его съем. Я ем то, что убиваю. Это моё правило.

На самом деле я бы не сказал, что мясо Тропикалеска было особо вкусным. Он весьма грубо подготовил его, разорвавшись на части изо всех сил, но это было уже не столь важно. Без разницы, вкусно или отвратительно.

Есть, есть, есть, есть.

Чавк, чавк, чавк, чавк, чавк.

Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп, хлюп.

Хрум, хрум, хрум, хрум, хрум.

Глок, глок, глок, глок, глок.

Хруст, жевание, проглатывание, переваривание.

Я даже облизываю кости, чтобы не осталось ни единой капли крови.

Я съем его целиком, даже несмотря на отказ от собственной идеи, что первым, кто попадёт в мой желудок, станет принцесса Ацерола.

Я не буду просить у него прощения. И я не стану говорить «приятного аппетита» перед едой. Но зато я не дам ему умереть напрасно.

Я не позволю твоей смерти быть бессмысленной.

Пищевая цепь.

Тропикалеск Хоумэвэйв Догстрингс стал часть пищевой цепи, на вершине которой находится Дэстопия Виртуозо Суицид-Мастер.

Теперь мы связаны, мы стали единым целым раз и навсегда.

— …

Принцесса Ацерола пристально наблюдала за тем, как я ем. Она не смотрела на меня с отвращением или презрением за то, что я помимо людей поедаю ещё и представителей своего вида, или за то, что я поедаю своего собственного слугу. Она пристально наблюдала за мной глазами, наполненными ещё более сильными, ещё более искренними эмоциями.

Этими серебряно-бронзовыми глазами.

Она смотрела на меня сосредоточенно и не моргая.

Я не могу описать эту эмоцию, но её взгляд был острым как лезвие.

— Мне трудно есть, когда ты так пристально смотришь на меня, принцесса. Не могла бы ты смотреть в другую сторону?

— Нет, пожалуйста, позвольте мне наблюдать, пока вы не закончите есть своего слугу.

— …Поступай как хочешь.

Мне непонятны её мотивы, но для меня было важным в первую очередь съесть все кусочки Тропикалеска, разбросанные по комнате, до того, как они превратятся в пепел.

Переварить его быстрее, чем он исчезнет.

— Поедая его, вы делаете его смерть ни бессмысленной, ни напрасной, так ведь? Смерть, причиной которой стала я, — сказала принцесса Ацерола, будто разговаривая сама с собой.

— Я же уже говорил об этом, не так ли? Его убила не ты. Это я убил его. Поэтому я его и ем. Вот и всё. Хотя мне безразлично, в чём ты убеждаешь саму себя, если это позволяет тебе чувствовать себя непринуждённо.

— …Нет. Я не хочу вмешиваться в ваши с ним отношения. Однако я завидую. Я завидую, что вы можете примириться со смертью кого-то близкого вам, делая это.

Дело не только в том, что я его поедаю

Я принимаю его в своё тело, в своё сердце.

Я принимаю его как часть меня.

— Интересно, сколько у меня уже накоплено бессмысленных смертей. Сколько грехов я уже успела совершить.

— Это не совсем зависть, но… Ранее я уже совершил ошибку, когда бросил в коридор еду, которую приготовил для тебя. Я посчитал, что она стала непригодна, я не мог принять её в качестве питания. У меня не было выбора, кроме как признать, что она пропала даром.

Потому что я монстр, а не человек.

Я не пытался её утешить или подбодрить, но именно эти слова я решил ей сказать. В конце концов, это всего лишь разница наших предпочтений в еде.

— Разница предпочтений в еде… То есть я должна была съесть ту еду, которую вы уронили на пол?

— Ка-ка!

А она очень серьёзная, эта принцесса. Хоть я и ем, но я не могу подавить свой смех.

— Не говори о том, чего не можешь сделать. Я уже упоминал об этом, не так ли? Мои правила — это мои правила, как и мои предпочтения в еде. Я не собираюсь никого к ним принуждать.

Каждый должен есть то, что он хочет есть. Что хочет, как хочет.

Сказав эти слова, я закончил есть Тропикалеска. Последнее, что от него осталось — его язык. Я положил его на свой язык и проглотил целиком.

— Прости, что пришлось держать тебя здесь, принцесса. Теперь ты можешь идти. Нет необходимости беспокоиться о том, что мы когда-либо ещё встретимся. Сейчас мой желудок наполнен Тропикалеском, так что лимит моих смертей стал значительно больше. Если ты когда-нибудь устанешь путешествовать, то можешь вернуться и заглянуть ко мне в любое время.

Однако принцесса Ацерола не сдвинулась ни на шаг с того места, где стояла. Она не выходила из комнаты и пристально смотрела на меня. Было похоже, что она о чём-то напряжённо думала. Она смотрела прямо на меня, её глаза были переполнены решимостью.

— Мастер суицида, я бы хотела кое-что попросить у вас.

Решительные, без единого колебания, без тени сомнения, её серебряно-бронзовые глаза были широко открыты.

— Пожалуйста, обратите меня в вампира.

Принцесса Ацерола просила меня, бесстрашного, отчаянного, смертоносного вампира, Дэстопию Виртуозо Суицид-Мастера.

— Ты серьёзно? Ты в своём уме?

— Да. Я желаю стать вампиром.

Несмотря на то, что она одобряюще кивает, мне приходит в голову лишь то, что принцесса Ацерола сошла с ума. Я не имею представления, почему она вдруг сказала что-то подобное.

Ни единой мысли.

Принцесса же не была чрезвычайно серьёзна, когда говорила, что «завидует» мне, разве нет?

— На данный момент я не знаю способа, как остановить людей от их попыток пожертвовать жизнью ради меня. Должно быть, такого способа вовсе не существует. И раз его нет, то я по крайней мере хочу оценить этот дар, принесённый мне в жертву. Я хочу принять их. Если их самопожертвование является выражением их любви, то я хочу вернуть эту любовь, поглощая их жизни. Я не хочу, чтобы их смерть была напрасной. Я приму в себя те жизни, что отняла. Я хочу съесть их.

— …

Я полагал, что она выбралась с самого дна.

Теперь же она достигла предела своего отчаяния и её мышление сломлено. Но если бы принцесса Ацерола обладала столь слабым характером, то ситуация бы не стала столь тяжёлой и печальной.

Это всё результат её высоких идеалов. Естественное следствие её чувства прекрасного.

Она была серьёзна, она была в своём уме. Она была величественна.

Ради людей, которые умирают за неё, после чего просто гниют в земле, ради целых народов. Принцесса Ацерола пытается дать им смысл в становлении её плотью и кровью.

Это прекрасно, правда.

Насколько же прекрасной она способна быть?

— Я умоляю вас. Пожалуйста, сделайте меня вампиром. Пожалуйста, испейте моей крови, Мастер суицида.

— …Ты же знаешь, что будет, верно? Ты больше не сможешь ходить под лучами солнца.

— Я понимаю. Я всё знаю. Вы обернётесь пеплом, если попадёте под солнечный свет, разобьётесь на части, если увидите крест, взорвётесь, если прикоснётесь к серебру, и испаритесь, если съедите чеснок, верно? Я прошу вас, полностью осознавая всё это.

— Это не совсем то, что я имею в виду. Я уверен, что ты в конце концов сможешь преодолеть эти слабости. Но даже если ты сможешь их преодолеть, ты никогда не сможешь преодолеть тёмную сторону всего этого — ты перестанешь быть человеком. Ты понимаешь это?

— Я понимаю. Я прошу вас, полностью осознавая всё это.

Я сдаюсь.

Эта женщина ещё более упрямая, чем я.

Если она приняла решение, она уже не передумает.

Были толпы людей, желавших стать моими слугами, потому что они мечтали о вечной жизни. Было много людей, желавших стать моими слугами в погоне за красотой. Я съел их так много, что мне это успело надоесть. Но я впервые встречаю человека, который хочет, чтобы я выпил его кровь, потому что он хочет есть других людей.

Ради искупления своих злодеяний, используя своих жертв в качестве пищи.

Серьёзно, может ли ещё хоть кто-нибудь принять подобное решение?

— …Я понял то, что ты пытаешься мне сказать. Я думаю, что это прекрасно, и я бы хотел ответить тебе согласием.

— В таком случае…

— Но я не могу. По той же причине, по которой я не могу съесть тебя, я не могу сделать тебя своим слугой. В обоих случаях мне необходимо погрузить мои клыки глубоко в твою мягкую кожу.

Я думал об этом раньше. Думал много раз.

После того, как Тропикалеск указал мне на мои чувства, я подумал, что смогу превратить принцессу Ацеролу в слугу вместо того, чтобы съесть её. Но как ни посмотри, это по сути то же самое, что и съесть её. Это нанесение ущерба принцессе Ацероле. Нет никакой разницы, причиню ли я ей боль, нанесу ей какой-либо ущерб или убью её.

Если я попытаюсь сделать её вампиром, всё снова отразится на меня. Я просто укушу себя в шею.

Я бессилен.

Я даже не могу превратить её в вампира, не говоря уже о том, чтобы съесть её.

Я не могу съесть её, и я не могу никак помочь ей.

— Если это то, чего я желаю, разве это невозможно?

— Полагаю, что так оно и есть. Даже если у нас с тобой будет полное взаимопонимание, любое чрезмерное действие будет считаться «атакой». Точно так же, как если бы ты попросила убить себя.

Когда я привёл принцессу Ацеролу в свой замок, я был очень осторожен, чтобы не использовать никаких насильственных методов и не лгать ей. Но даже так, сейчас, когда я думаю об этом, мне всё это кажется очень рискованным.

Ни люди, ни вампиры не способны сделать ничего, что могло бы навредить красоте Прекрасной принцессы.

— Хочу добавить, твои чувства, твой менталитет, твои желания — всё это не имеет никакого значения. Точно так же, как ты просила людей не умирать, но они всё равно умирали. Все вокруг тебя просто брали и убивали себя по своему собственному желанию.

— …

— Если ты скажешь мне сделать это несмотря ни на что, я могу попробовать, но, по всей вероятности, это закончится тем, что ты станешь свидетелем того, как я спешно совершу самоубийство. Разве ты на это ещё не насмотрелась?

— …

— …?

Неужели она молчит, потому что она согласна с моими словами? Или потому, что не может с ними согласиться?

Нет, похоже, что ни то, ни другое.

Она ещё не сдалась. Она продолжает думать.

Даже сейчас она всё ещё не перестаёт думать.

— Мастер суицида, вы сказали, что мой менталитет не имеет значения, да?

Она наконец заговорила.

— …? О, да, говорил. Ну, я не думаю, что он не значим абсолютно, но наиболее важным фактором является внешнее воздействие.

— Помните, как я по глупости пыталась выколоть свой глаз?

Меня поставила в тупик внезапная смена темы. Конечно, я отлично помню этот инцидент. Ожог на моей ладони ещё не исчез полностью. Впрочем, я больше не считаю, что она хотела сделать это по глупости. Моя реакция была слишком резкой. В первую очередь её действия полностью соответствовали моим указаниям.

— В тот момент, как вы выхватили подсвечник, вы толкнули меня на кровать.

— Да, всё так. И что?

— Как вы думаете, почему вы смогли толкнуть меня?

— Почему…

Я думал над этим. Так называемая «атака» на принцессу должна отражаться на нападающего.

— Разве не потому, что я толкнул тебя именно на кровать? Я не получил никаких повреждений потому, что ты не получила никаких повреждений.

— Я не получила повреждений, но мне было достаточно больно.

Что?

По её лицу этого нельзя было сказать.

— Даже сейчас след от вашей руки отчётливо виден по центру моей груди.

— …

Что ж, как это понимать.

Хотя она и упала на мягкую кровать, как я и планировал, но всё ещё есть действие и реакция на него в тот момент, когда я её толкнул. Даже если она не получила ущерба от падения, та боль, которую она испытала в момент толчка, может быть расценена не иначе как «атака». Так что даже если этого было недостаточно, чтобы разорвать меня, этот «толчок» всё равно должен был отразиться на меня. Я не должен был даже иметь возможности толкнуть её.

Так почему?

Почему я смог оттолкнуть принцессу Ацеролу?

— Я размышляла над этим с тех пор, но в свете того, что вы мне сейчас поведали, у меня появилась гипотеза. Раз мой менталитет не имеет значения, то что насчёт значимости менталитета окружающих меня людей?

Принцесса Ацерола сложила руки на груди.

Должно быть примерно на том месте, где остался след от моей руки.

— Мастер суицида, вы оттолкнули меня не для того, чтобы причинить мне боль, а скорее для того, чтобы защитить меня. Разве вы не думали над тем, как ваша ладонь смогла коснуться моей груди?

— …

Полный абсурд.

Конечно, в проклятии ведьмы не может быть такого эмоционального просчёта. Но с другой стороны, теперь, после её слов я понимаю, что проклятие — это всего лишь эмоциональная концепция.

Как бы то ни было, разве это не проблема чувств?

Если я и могу в чём-то признаться, так это в том, что я весьма плох в размышлениях, и двигался я тогда не раздумывая. Я не могу чётко сказать, что я чувствовал в тот момент, когда начал двигаться. Во всяком случае, я не собирался ранить принцессу Ацеролу или нанести ей какой-либо вред. Я думал лишь о том, чтобы забрать подсвечник. И раз моя ладонь оставила синяк на её груди, значит это действительно вопрос чувств.

Чувства.

Мои чувства.

— В то же время, ваша «атака», которую вы совершили, полностью игнорируя мои чувства, когда я пыталась пронзить свой глаз, не была воспринята как «атака». Разве это не оттого, что вы действовали ради меня? — сказала она, словно подчёркивая слова. Может так оно и есть.

Если рассмотреть один инцидент, то его можно назвать случайностью или совпадением. Но если принять во внимание её рассуждения, то это объясняет, почему люди, игнорируя чувства принцессы, продолжают умирать.

Самоубийства совершаются в убеждённости, что они совершаются ради принцессы. В результате, как бы от этого не было больно принцессе, как бы она не скорбела и не рыдала, она не в силах их предотвратить.

В этом есть доля правды. Очень проницательно.

Возможно, это так же объясняет, как Тропикалеск смог ослушаться моего приказа и действовал сам по себе.

Но что это всё значит?

Это открытие, безусловно, помогает объяснить проклятие Прекрасной принцессы, но это не то, что поможет нам в данной ситуации.

Разве это не доказывает, что я не могу сделать принцессу Ацеролу вампиром, как бы она ни старалась?

— Нет. Мастер суицида. Вообще-то… если вы сможете съесть меня ради меня самой, думая обо мне, то этого уже будет достаточно, — заключила принцесса Ацерола.

019

Это всего лишь набор предположений. Просто сваливание в кучу одних гипотез поверх других. Всё это результат догадок, предположений и принятий желаемого за действительное, не подкреплённых никакими аргументами. И вдобавок к этому существует определённый риск.

Я сказал, что готов попробовать испить её крови, но после многочисленных смертей от голода нет никакой гарантии, что я снова вернусь к жизни, если потерплю неудачу. У меня нет права на ошибку, потому что даже одна ошибка представляет серьёзную опасность.

Принцесса не просто может стать свидетелем того, как меня разорвёт на куски, ей возможно придётся ухаживать за мной, прежде чем я полностью восстановлюсь. Пускай я и съел Тропикалеска, но не стану отрицать, что всё ещё нахожусь в ужасном состоянии. Да, это лично мой риск, но и риск принцессы Ацеролы не настолько незначителен, чтобы его игнорировать.

Даже если гипотеза верна, и я успешно выпью её кровь, вполне вероятно, что принцессе Ацероле не удастся стать моим слугой. У меня нет статистики, но если исходить из собственного опыта, то случаи, когда люди всё же не превращались в вампиров, являются наиболее распространёнными.

Если я выпью кровь человека, а он после этого умрёт, то это всё ещё вполне неплохой результат. В некоторых случаях люди могут стать куда более неприятными созданиями, вроде зомби, омерзительными монстрами, живыми и мёртвыми одновременно. Было бы весьма печально, если бы Прекрасной принцессе, женщине, чья красота способна уничтожить целую нацию, было бы суждено превратиться в зомби.

И если продолжить считать риски и недостатки этой гипотезы, то их количество продолжило бы увеличиваться. Так что я бы не назвал предложение принцессы хорошей идеей.

А самое главное и неприятное заключается в том, что результат зависит от моих чувств. Когда я буду пить кровь принцессы Ацеролы, мне нужно вонзить в неё свои клыки ради неё самой, а не ради утоления голода. Мне требуется укусить её беспристрастно и бескорыстно.

Могу ли я сделать это?

Когда я вырвал подсвечник из рук принцессы, это было скорее рефлексом. Если бы мне сейчас сказали сделать то же самое, четно говоря, я бы не знаю, как бы я справился.

Даже если у меня появилась некая привязанность к принцессе Ацероле, на которую мне указал Тропикалеск, я всё ещё не знаю, может ли она быть для меня более приоритетной, чем чувство голода.

В конце концов, я не узнаю, пока не попробую.

Как ни посмотри, а проверка этой гипотезы подобна дегустации яда, смертельный номер без репетиции.

Тем не менее, принцесса Ацерола распахнула руки, будто бы совсем не переживала, и протянула мне шею.

— Итак, может я и идиотка, но давайте приступим, Мастер суицида.

Эта тонкая, светлая, прекрасная шея, настолько прозрачная, что были видны кровеносные сосуды. Это само собой возбуждает аппетит. Но прямо сейчас мой аппетит не должен быть возбуждён.

— Такая смелость невозможна для идиотки. Безусловно, ты заслуживаешь большего, чем просто оставаться человеком.

— Я изо всех сил постараюсь оправдать ваши ожидания, мой мастер.

— …Даже если ты станешь моим слугой, тебе не нужно так говорить.

Даже в такой ситуации она серьёзно относится к таким моментам.

— Я не стану больше иметь слуг после Тропикалеска. Он останется моим последним. Он всегда гордился, что является моим единственным слугой, этот неисправимый глупец.

— Если так… В таком случае, как мне стоит вас называть?

— Точно так же, как и ранее. «Мастер суицида» вполне уместно.

Конечно, это всё имеет смысл только в том случае, если мы оба останемся в живых.

— Ещё я должен сказать, что как только ты станешь моим слугой, ты должна приложить все усилия, чтобы стать вампиром, которым я буду гордиться. Твой образ речи снова стал элегантным. Что случилось с тем смехом, которому я тебя учил?

— В-всё в порядке. Ка-ка.

Принцесса Ацерола изобразила натянутую улыбку.

Это была всего лишь шутка, чтобы разрядить обстановку…

Да уж, будущее видится весьма непростым.

Если оно вообще будет, это будущее.

— Я не ощущаю напряжения. То есть, я спокойна. Я в вас верю.

— Веришь в меня… эй. Не вынуждай меня смеяться посреди такой серьёзной сцены. Добродетелью считается вера в людей, но я не человек, я монстр.

— Я сама пытаюсь стать таким же монстром. Я желаю стать такой, как вы, — сказала принцесса Ацерола. Её манера речи сразу же вернулась. Закончить свою фразу она попыталась уже в неформальной форме. — Стать такой же крутым, жёстким, изящным и красивым вампиром, как вы.

— …И ты сможешь им стать.

Игнорируя вторую половину её слов, я называю её имя.

— Принцесса Ацерола.

После чего я исправляюсь.

— Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд.

Она выглядит озадаченной, поэтому мне приходится объясниться.

— Это твоё имя, Киссшот. Ешь людей, которые умирают ради тебя, будто даришь им свой поцелуй. Если ты станешь бессмертной, то, прожив какое-то время, кто знает, может ты и найдёшь когда-нибудь своего принца.

— Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд…

Она повторила имя, словно размышляя.

— Мне нравится, Мастер суицида. Дэстопия Виртуозо Суицид-Мастер. Оно превосходно. Я счастлива. Я постараюсь стать вампиром, который не опозорит ни вас, ни имени, что вы мне дали.

— Ах, трудись усердно… Ах да, точно, говоря об усердии. Вот твой последний урок. Когда ты будешь очень счастлива, смейся вот так.

Это было немного преждевременно, учитывая, что её манера речи ещё не до конца сформировалась, но кто знает, будет ли у нас ещё одна возможность.

У меня не должно остаться никаких сожалений.

Если это дегустация яда, если вы собираетесь быть отравлены, то доедайте всё до последней крошки.[✱]Японская пословица. «Doku wo suwareba sara made» (毒を食らわば皿まで), дословно переводящаяся как «Если ешь яд, до доедай до дна». Имеется в виду, что если ты далеко зашёл в каком-либо деле, по постарайся выложиться и дойти до конца, получив по крайней мере удовольствие.

— Ха.

Я смеюсь.

Потому что я очень счастлив.

— Ха! Ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха! А-ха! Ха-ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Словно изображаю вибрато,[✱]Вибрато — периодические изменения тона, громкости или тембра звучания. я смеюсь.

Потому что счастлив иметь возможность насладиться вкусом самой лучшей крови, что было моим истинным желанием. Как и желание помочь этой принцессе.

— Начнём же.

Услышав этот прекрасный голос, я вонзил свои клыки в заднюю часть шеи Киссшот. Словно это было для меня обычным делом.

Убивай и поедай. Убивай и люби.

Словно между поеданием и любовью нет разницы.

020

Итак, девушка по имени Лора, представительница благородного рода, принцесса, известная как «Прекрасная принцесса», стала вампиром по имени Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд.

Всё прошло хорошо.

Настолько хорошо, что даже немного разочаровывает.

Она стала монстром, поедающим людей, как мы и планировали, а я продолжил жить. Так или иначе, похоже, что я всё ещё живу.

Конечно, я не знаю всей правды о том, почему всё прошло настолько гладко. Это останется загадкой.

Да, правда, эта женщина действительно была мне дорога в некотором плане, но я не уверен, сыграли ли мои чувства весомую роль в том, что я смог испить крови Прекрасной принцессы и таким образом спасти её.

Возможно, становление вампиром и обретение вечной жизни было воспринято как польза для Прекрасной принцессы, поэтому мои клыки и смогли преодолеть проклятие и достигнуть цели.

В конце концов, я никогда не пытался понять, были ли мои чувства к ней дружбой, любовью или даже похотью. Но это был точно не голод, к счастью, а остальное уже не важно.

Приятные воспоминания.

Как бы то ни было, прошло уже 600 лет с тех пор, так что узнать правду уже не представляется возможным. Не могу сказать точно, что именно произошло потом. После того, как принцесса стала вампиром, она снова отправилась в своё бесцельное путешествие.

Я не мог навсегда остаться жить в разрушенном королевстве, к тому же после смерти Тропикалеска Замок Мертвецов оказался слишком велик для меня одного, поэтому у меня не осталось выбора, кроме как уйти. Я думал, что мне стоит составить ей компанию в её путешествии, если она захочет, но я не стал.

Мы оба являемся вампирами, но мы идём разными путями.

В конце концов, если мы останемся вместе, то рано или поздно, возможно, захотим съесть друг друга.

Так что, единственное, что я знаю, это всего лишь слухи, но как я и предсказывал, она стала великолепным вампиром. Железнокровный, теплокровный, хладнокровный вампир, Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд.

С золотыми волосами и золотыми глазами.

Убийца странностей. Королева странностей.

Вы должно быть слышали о ней.

Всякий раз, когда до меня доходят подобные слухи, как тот, кто испил её крови, кто дал ей эти золотые волосы, сочетающиеся с её золотыми глазами, как тот, кто дал ей имя и научил её манерам, я горжусь ею.

Пусть даже продукты были великолепны, но для повара это великая награда.

Некоторое время назад я перестал слышать слухи о Прекрасной принцессе, поэтому, вероятно, она где-то что-то смогла сделать с проклятием. Возможно, в одной и посещённых ею стран она всё-таки смогла встретить своего принца.

Или, возможно, после становления вампиром её сознание изменилось и стало испорченным, она стала более грубой и её проклятие смягчилось. Было бы действительно занятно, если бы это было одним из побочных эффектов.

Похоже, что кровь Прекрасной принцессы оказала на меня очень хорошее влияние, поскольку я всё ещё продолжаю жить. Я живу и здравствую. Кто знает, может я являюсь самым старым вампиром в истории.

Кстати говоря. Несмотря на то, что меня зовут Суицид-Мастер, смерть стала для меня редкостью. Поистине, в этом блюде был сокрыт секрет долголетия.

Если бы я тогда встретил смерть взамен того, что обратил её в вампира, то это тоже была бы прекрасная история, но это не наш случай. Другими словами, случился хэппи-энд.

Все жили долго и счастливо.

Хотя, времена с тех пор сильно поменялись, весь мир поменялся.

Сейчас мы живём в золотом веке науки, так что условия для увеличения численности вампиров не подходящие. В этом мире я уже не могу добывать себе еду так, как бы мне хотелось. Как гурману, мне стыдно это признавать, но я сейчас придерживаюсь экономного и безопасного образа жизни. В современном обществе наесться и напиться вдоволь я могу разве что только во сне.

Боже, я веду здоровый образ жизни, кто бы мог подумать.

Отбросив в сторону все шутки, на самом деле только обитатели ночи поняли, что если бы тогда я не выпил бы крови Прекрасной принцессы, то, наверное, давно бы умер с голода.

Надзор со стороны властей стал настолько жёстким, что само существование вампиров теперь находится под угрозой. «Пока существуют люди, будут существовать и странности» — становится всё труднее произносить эти беззаботные и оптимистичные слова. Даже знаменитый Санта Клаус, кажется, находится под угрозой исчезновения.

Этот мир жесток.

Впрочем, я не против жёсткой еды. Но мне бы хотелось, чтобы мои оставшиеся годы были бы похожи больше на сладкий десерт.

Исходя из положения дел, я полагаю, что уже не могу продолжать так смело называть себя бесстрашным, отчаянным, смертоносным вампиром. Даже моя манера речи — это просто способ поддерживать мой образ, и настало время его поменять. Стоит ли напоминать, что я уже в весьма зрелом возрасте.

Но когда я вспоминаю о своём ученике, о том, кто брал с меня пример, то мне ничего не остаётся. Пожалуй, буду придерживаться своего образа ещё некоторое время.

Кстати о слухах. Недавно до меня дошла информация, что Киссшот была наконец уничтожена специалистами по охоте на вампиров в островном государстве где-то на Дальнем Востоке, но мне всё это кажется полной чепухой.

Я не верю этим слухам.

Мы перестали контактировать, но поскольку она в некоторой степени всё ещё мой слуга, то я по крайней мере могу сказать, жива она или мертва.

Хотя, даже игнорируя эти слухи, я всё равно не могу выбросить их из головы.

Нет, я не волнуюсь, но может мне стоит всё же навестить её впервые за 600 лет.

Если она в добром здравии, точно, я приглашу её на ужин. Я на одну ночь отложу в сторону свою диету, мы будем праздновать с таким количеством вкусной еды, что даже не сможем всё осилить. Мы отпразднуем наше грандиозное воссоединение. Или же проклянём его.[✱]Противопоставление празднования и проклятия является отсылкой к идее, является ли красота Ацеролы даром, или же проклятием. К тому же автор делает акцент на визуальной схожести глаголов «праздновать» (祝う, iwau) и «проклинать» (呪う, norou).

Думаю, что у двух прекрасных женщин должно было накопиться множество крутых, жестоких сказок, чтобы поведать их друг другу.[✱]Да, Дэстопия — женщина, обладающая характерной мужской манерой общения. Строго говоря, по её речи нельзя определить пол говорящего, но в русском языке глаголам прошедшего времени свойственно иметь род, так что дабы сохранить идею Нисио, её диалоги переведены в мужском роде.